Автор: Неизвестно
Дата: 2009/07/25-2009/08/02
Источник: АИБ, возможно iichan.ru (копию выложили именно там)
Длина сообщения ограничена, так что разбиваю на два
читать дальше25 июля 2009 года 14:46.
Ебанутые родственники (троюродное что-то там или даже хуй толькознает, сколько юродное) моих родителей, однажды, в славные/бесславные,кому как, годы совка съебали из «этой страны». Съёбывали они покаким-то льготным программам для ВНЕЗАПНО одумавшихся немчур, чьитуповатые предки решили съебать из «той страны», в Рашку ещё приЕкатерине. Съебали и съебали, скатертью дорожка, могли бы и мою быдлосемейку прихватить, но суть не в этом.
Суть – эти уебаны, естественно воспроизвели на свет пару (хуй егознает сколько, на самом деле) детишек. И самый пиздец, они решилиотправить свой выкидыш в Рашку. К родственникам, то бишь нам. Для,блядь, расширения кругозора. В Рашку для расширениякругозора. Ебанутые, да. И это только начало, анон.
Для меня, радостно проебавшего момент прибытия тупой арийской суки вРашку, новости начались с порога. Нет, я был в курсе, что к нам едетсраный ревизор, но не к такому же пиздецу, аннон. Итак, комнаты уменя больше нет. «Родненький, будешь спать на диванчике в зале,девочке нужно пространство».
Блядь, а мне не нужно. Но это ладно, это понятно. Компа у меня тоженет. Тупая тварь поднимает жуткие истерики (чувствую себя ебанымбелорусским партизаном), стоит лишь попытаться зайти. Я, блядь, долженстучать и спрашивать разрешение. На немецком. Нет, русский она знает,но никак не реагирует. Мне так и было предложено выучить пару фраз на«нормальном языке» (цитата), иначе хуй я куда зайду.
Сейчас твари нет в квартире, свалила гулять, так что да, я, рак,отравлю вам жизнь. Внешность? Метр в кепке в прыжке. Стройная. Чертылица максимально точно можно описать как "сучные", тонкие. Бледнаякожа, тёмные волосы. Цвет глаз дурацкий, не могу понять голубые ониили зелёные - цвет словно меняется. Не знаю, бывает такое или нет,может у меня цветовой кретинизм. Хотя и не в такой степени, чтобзелёный от голубого не отличить. С кожей то ли проблемы, то ли бзик -куча средств по уходу, раза три на день умывается, чистит свой фейс ит.д. Занимает всё минут пятнадцать минимум.
Продолжим. Про мелкие подъёбки я даже не говорю. Это всё в порядкевещей: наступить на ногу, толкнуть, начать напевать песенки в шесть,часов утра (как и мои чудо родители, это заморское чудо - жаворонок),причём обязательно зайдя в зал, прочий пиздец. Вроде мелочи, но затрое суток ЗАЕБАЛА!!! Лизать писю как тут советуют и в мысляхнет. Хочется расчленить, но боюсь срока. Всерьёз думаю о вхождении вряды Сюткинистов. Как думаешь, поможет ли, анон?
16:12
А пока, ВНЕЗАПНО, пороюсь-ка я в её вещичках. Посоветуй анон, как неоставить следов?
Спешу аноны, эта хересь может вернуться в любой fмомент.
Да, принято.
Вот зараза, аноны, я свет боюсь включать. Шарюсь в темноте просто каксраный БондоБэтмен.
Пока ничего интересного. Только бумажки на немецком. Типа грамоты.
Да, забыл, нарыл тут словарик немецких жаргонных выражений концавойны. Парочку выучил. Посмотрим на её рожу. Будет выделываться, ейбогу, уебу.
Аноны, что за хуйня такая NIDAN и DKV? Больше ни черта на этих бумажкахне видно.
17:23
В общем, странно вышло, мда. Нет, меня не отпиздили и не ебали трубой,хотя мы посрались.
Пришла. Ключи ей дают. Тут же с порога недовольно нахмурила рожу(взять и уебать), бормочит непонятную немецкую хуйню. Подошла. Я какраз успел засесть обратно за машину, закрыл нульчик. Сижу.
Блджад, аннон, как может измениться голос девушки. У неё ведьнормальный, даже приятный голос, вообще-то. И тут, ВНЕЗАПНО, онпревращается в злобный рык обдолбавшегося эсэсовца.
Адски мотивирует, кстати.
В целом её послал. И на русском, и как умею на немецком, дляпонятливости. Она сделала неебичеки круглые глаза и бросилась наменя. Я как-то умудрился попасть ей в лицо. Она неслабо заехала ногойв голень, но я устоял. Вообще не почувствовал ничего, лол. Хотяпрозреваю синяк. Сейчас трололо в ванне. Похоже, плачет. Хотя завключённой водой этого не слышно. Может вены себе режет, я не в курсе.
Никакой «радости победителя» не испытываю. Да, ночью трахну конечно.В общем, до завтра аноны. Можете проебать.
18:02
Я тихонечко в тред. В целом ни хуя не понимаю в тян. Никакихпоследствий, пока, кроме дико болящей ноги нет. Девочка посидела минутдесять в ванной и, как ни в чём не бывало, пошла на кухню. Я, ощущаясебя одновременно уебаном, пиздолизом и ВИНОВАТЫМ, пошёл за ней. Врезультате, объединёнными усилиями, разогрели сосиски, лол. Вот пока ився история.
Да, не спит, смотрит телевизор. Интересно, спалит завтра родителям илинет?
Спросил за что могли краутчан прикрыть. Обернулась, посмотрела, судивлённо сочувственной улыбкой и сказала, что обычно за клевету егоблокировали.
Ладно, я ухожу. Будем смотреть телик вместе.
26 июля 2009 год. 11:34
Сейчас мы все сваливаем "показывать город", с моим дядей. Городпоказывают второй раз, я прошлую экскурсию пропустил.
А, про сиськи забыл. На вид грудь как грудь. Ничего выдающегося.
Девочка боится высоты. Панически. Есть у нас постамент с Т-34, каквезде, собственно, но он довольно высокий; в то же время камень,которым он облицован, выступает на манер довольно удобныхступенек. Девочка всё крутилась вокруг него, в итоге подошла ипредложила лезть вместе. Да, аноны, внезапно она вспомнила русский, нос её акцентом и приказным тоном всё равно ощущаю себя партизаном.
Согласился. Когда подошли, предложила лезть первым. Я быстренькообдумал предложение на предмет ловушек, ничего не удумал иполез. Следом девка.
Там места довольно много, можно спокойно стоять. Залез, наклонилсяпосмотреть как её успехи. Высота постамента метра четыре споловиной. Первые три она перелетела одним махом, чуть ли не на однихруках. А вот потом вцепилась в камни, вжалась и полезла ужемедленней. Да ещё и зажмурилась похоже, лол.
Когда она подняла глаза, в них был такой ужас анон, что мысли "а неуронить ли её случайно?" пропали начисто. Схватил за руку, вытащил наверх. Классно. Стояли, смотрели на город. Когда налетал ветер, онаощутимо вздрагивала. Просто праздник какой-то.
Да, кстати, если бы мне довелось пощупать её тельце раньше, я бы можети передумал сраться и терпел бы. Как пружину держать. За грудь нехватался, конечно.
Едем в автобусе. Треплется с дядей насчёт танчиков и самолётиков. Ятоже присоединюсь, так что до связи. Хотя, раз проблема решиласьвроде, даже не знаю, что тут писать. Всё что хочет ОП, - это покоя испать. Ах ты ж мой тёплый песочек. Всё тот же вываливающийся из рукителефон, так что граммар наци - валите.
14:12
Попёрлись на пляж. Мне, кстати, предлагали свалить. С Солнцем не оченьдружу. Совсем не дружу, прямо скажем, обгораю в момент - волдыри,температура. Вообще нам, вечно бледным совам, в вечную ночь бы, лол. Сплаванием тоже некоторые проблемы и водоём больше ванны, вызывает вомне некоторые опасения.
Скажу прямо, потискав тян на ветру, мне внезапно полегчало, и вообщево мне очнулся недодавленный интернетами, может не альфа, но хотя быбета самец. Да, школьник перевозбудился.
На пляже нам было сообщено, что девочка тоже слабо переносит солнце,поэтому намерена провести время в воде. И свалила раздеваться. Яостался в тенёчке. Нет, рассказа о том, как все ослепли от неземнойкрасы, стоило ей выйти из раздевалки, не будет. Суховатая, если выпонимаете, о чём я. Нет жира, но и нет никаких "мУсКулов", затосухожилий полным полно. И веснушки на груди, дважды лол. Пока девочкаметодом танка пробивалась к воде (похоже, ей известна ровно однамодель движения - прямо, прямо, сдвинуть то, что стоит на пути, иснова прямо), дядя, уже успевший запастись пивасиком и как обычновнезапно обнаруживший сослуживцев, словесным пинком придал мнеускорение и я тоже попёрся "плавать".
Плаваю я двумя методами - медленно и ещё медленнее. Но на воде вообщенеплохо держусь, плохо понимаю как люди умудряются тонуть. На всякийслучай поэтому и сам боюсь утонуть, лол. Всё-таки ванные я значительнобольше уважаю, да. Первые секунды я просто тихонько дрейфовал,высматривая трололо. Её не было. Нигде. Я начал дрейфовать дальше,даже поплыл. Никого не обнаружив, выплыл из основной толпы (ну, вы вкурсе, 90 процентов народа кучкуется в аморфную засыкающую воду массу,не далее чем в двадцати метрах от берега) и уже начал подумывать, непоплыть ли к недофонтану, который неизвестный гений воткнул посредиреки, как меня атаковали.
Такого КИРПИЧА, я не высерал НИКОГДА в жизни. Я ведь боюсь утонуть,анон. Представь, тишина, только редкие повизгивания уже основательноотдалившейся толпы купальщиков, уточки, солнце. Я спокойно дрейфую,именно дрейфую на спине. Даже об этом чуде из дальних зарубежъев недумаю. Даже о нульчане забыл. И тут, блядь, ИЗ НЕВЕДОМЫХ ГЛУБИН мненаносят неожиданный удар. Я даже заорать не смог. Серия пинков вбочину откуда-то снизу, сноп брызг, и меня так нехило притапливаетвесьма не нежное тельце, навалившееся сверху. Даже мыслей о пиздеце небыло. Ржущая скотина отпускает меня и парой гребков оказывается метрахв трёх. И смотрит. И хохочет над тем, как я пытаюсь стабилизироватьсяи сориентироваться.
Догнать и держать под водой пока не перестанет трепыхаться, - вотпервый позыв. Ты ведь меня одобряешь анон? Вот только скорость меняподводит. Пока я проплываю десяток метров, она делает все тридцать.Минут десять пытался брать измором. Плыть ровно, с одной скоростью,ниже своего даже среднего показателя. Путь думает, что я совсемтормоз. Потом, когда заиграется/устанет/и то и другое, догнать,схватить, и вот тут мы похохочем.
Мне даже казалось, что это годный план. Пока она не исчезла подводой. Нырять для меня, это - пиздец, погибель и разрушение. Поэтомуначал нарезать круги. Даже поднырнул пару раз, пытаясьуслышать. Ничего. Тишина. Через некоторое время, начал высератькирпичики. Время то идёт и никого нет. Утонула что-ли? Прошло ужепорядком времени, не меньше минуты с мелочью, и никого. Я ужеосновательно пересрал, прекратил циркуляции и уже почти решил реальнонырнуть (зачем, вопрос хороший, утопиться что-ли рядышком?), как этаподлодка, обойдя со спины вцепилась в меня всеми конечностями и,проорав что-то на своём, макнула в воду.
Блядь, как же там на глубине темно и хуёво. В ответ я от страха, прямоскажем, вырвал руку и вцепился в неё. Вот так аноны мы и шли на днонесколько секунд. Потом расцепились, всплыли и всё началось заново.Часа два мы так рыбачили. Я, значит, выступал в роли слоупочного,хуёво плавающего эсминца, а она косплеила Вульфшрудель, если яправильно воспроизвожу.
Сейчас-то я, изрядно нахлебавшись, лежу на песочке. Но не посрамил,нет, пара удачных манёвров заставила и гостью экстренно всплывать ихлебать водичку в незапланированных количествах. В целом, яотдыхаю. Она, посидев, отвалила посмотреть на загорелые тельца нашихмалолетних качков, как раз устроивших тут свои отжимания, с цельюзакадрить какую-нибудь тян. Конвойный эсминец сеанс связи закончил.
16:48
У треда никакого "финала" не будет, мне ещё неделю страдать. Или нестрадать. Всё-таки удар в ебало творит чудеса, лучше часовой лекции.Рассказ на сегодня, а может и на всегда (профит от треда для меняпохоже утерян, всё и так окидоки) будет закончен зарисовкой, по поводукоторой вы будете снова орать "ТЫ ТРОЛЛЬ СУКА!!!". И да, увидь я эточуть раньше, сидел бы себе тихо и не выпендривался.
16:59
С пляжа Аня ушла разбогатевшая и довольная. Бьюсь головой о кривоедерево, под которым мирно отлёживался, от сожаления, что пропустилначало представления. Хотя и к финалу оказался в первых рядах. Итак, яуже упоминал наших местных качков, фанатов гирек, подходов, отжиманийот песочка и девочек, конечно. Практически каждый вечер эта кампашка,слегка меняясь составом, выкатывает на пляж, сыграть в лесенку, дапродемонстрировать окружающим тян свои округлости и рельеф. Заодно,они уныло меряются членами, отжимаясь на деньги. Один раз - десятьрублей.
Начало я пропустил, но подозреваю, что при виде денег у трололопроснулись потайные инстинкты. Начало я, как уже говорил, пропустил,но, судя по крикам, которые и привлекли моё внимание, она раззадорилапарней на отжимания, всячески демонстрируя свой интерес. Когда я тудадоплёлся, она как раз щупала бицепс победителя. Победитель радостноухмылялся, соперники доставали деньги, Аня тоже улыбалась. В этойулыбке можно было увидеть и горящие русские хаты, и бесконечныеочереди в газовые камеры и "Arbeit macht Frei". Гаденькая такаяухмылочка. А может, я слишком пристрастен. Итак, внимание, аноны!Математика такова. Один раз отжаться - десять рублей. Никакимиматематиками парни не заморачиваются, выигрывает тот кто отжалсябольше. Рекорд у них в районе пятидесяти. Девочки обычно в восторге,во всяком случае те, кому интересна мышца. И вот у этих спортсмЭнов,симпатичная тян спрашивает - "А на одной руке, сколько?". Спортсменыошарашены. Они никогда и не пробовали. И настроения пробовать у нихнет, а вдруг сфейлят? В результате, вздыхая, жалуясь на женскуюслабость экологию и вообще, Анюта сообщила, что отжиматься онапопробует. Нет, не получится, конечно, (много глупых смешков), но(смешки), хоть на мороженное (смешки, а в душе дьявольский хохот),девочке уделят? Одно евро за раз, в чём проблема? Или пятьдесятрублей. Качки соглашаются. Улыбаясь смотрят на тян, которая сейчасбудет стонать и плакать, пытаясь преодолеть земное тяготение. Аняотжимается десять раз. Одной рукой. Потом меняет руку и отжимается ещёдесять. Тишина. Занавес. Я дохну от смеха. Качки плачут. Безпоследствий, впрочем не обошлось. Только мы вышли с пляжа, как тянпрактически втиснула мне сумку и начала, постанывая, растиратьруки. которые кстати, ощутимо подрагивали.
27 июля 2009 года. 09:23
Есть у сов одно несомненное преимущество над жаворонками, когда мыпросыпаемся, ранние пташки уже почистили перья и сонной толкотни передванными/туалетами не происходит. Впрочем, сегодня я поднялся раньшеобычного, причём добровольно и не под песенку. На кухне уж оченьшумят. Аня вознамерилась что-то готовить, мама решила ей помочь. Дверьони прикрыли, но всё равно шум неплохой производят.
Так что, я чуть раньше обычного с вами.
Даже не знаю, с чего конкретно начать, ничего особенного непроизошло. После пляжных приключений немка подремала с полчасика, апотом свалила смотреть телевизор, евроньюс. И там опять заклеваланосом. У неё такое няшное выражение лица, когда спит зубами к стенке,уходит всё напряжение, это вот её вечное «всех убью, одна останусь».А у меня внезапно появилось желание, нет, не трахнуть как тут желаетполовина контингента, а накрыть одеяльцем и погладить поволосам. Трахнуть, это наверно следующий уровень.
Согрешить с волосами не успел, она проснулась, как раз начиналсярепортаж о каком-то конкурсе их европейской быдло песни. Вот это анонаповеселить должно, показывали представителей Франции, Италии, ещёкаких-то разных Швеций, никакой реакции. Потом выходит на сценурасовая нигра и ведущий с таким жизнерадостным пафосным оптимизмомзаявляет: «представитель Германии!». Я сам всегда смеюсь, когда насцену за Германию выходят нигры, турки, и прочие жители не нашихебеней, никогда не относился к правым, ни в одной из их версий, носогласитесь смешно же. Германия – и вдруг, нигра. Прямая поставка изСеверной Африки. Но я то ухмыляюсь, а Аня издала стон боли и выдалаэпичный фейспалм. Никаких комментариев не последовало, но я прямослышал, и даже жалею, что не озвучил: БЛДЖАД, ПОЧЕМУ НИГРЫ?! ПОЧЕМУ НЕНЕМЦЫ?! ПОЧЕМУ, БЛДЖАД, НИГРЫ???
Поставив себе синяк, она встала, и пригласила (так и сказала, «яприглашаю тебя в свою комнату», лол) показать ей игрушки. Которые уменя как назло, все на русском, а она, хоть и говорит неплохо, ночитать видимо вообще не получается. Некоторое время показывал ейВедьмака. Понравилось, похоже. Потом вспомнил, что в дополненнойверсии есть немецкий и выставил его. Убедился, что боевая системаВедьмака и впрямь на первый раз не всем понятна, пришлось объяснять.Это реклама Ведьмака, Германии, нигр и прочего, да.
Я ухожу. Возможно вернусь. Есть один момент, может и озвучу.
09: 59
Момент произошёл сразу, после того как в игре Геральт под управлениемнемки трахнул Трисс. Она отстранилась от монитора, полуобернулась изадала мега вопрос. «Ты смерти боишься?» Я даже немного прихуел. Чегоуж там, мозг поймал конкретного клина. Только, что мы, хихикая,обсуждали многочисленные связи ведьмака, и тут такой прогон.
Экнув, я начал распутывать извилины, а она, не дожидаясь ответа, ей онпохоже и не нужен был, продолжила. «Я и боюсь и не боюсь. Я не боюсьвот этого… – она покрутила пальцем в воздухе, словно вылавливая слово– такой, смерти, утонуть, машины, или убитой на улице. Это просто мироказался сильнее меня. Это ничего. И старости я не очень боюсь, онанеприятна, но это обычно». Она замолчала, шевеля губами и морща лобик,явно вспоминая слово. Я справился с парой намертво сцепившихся мыслей,подобрал слегка свесившуюся челюсть, и брякнул почти наугад«Дряхлость?» «Да, ответила она – вот оно. Слабость. Не заснуть и непроснуться, не размазаться по дороге, а вот так вот. Когда не можешьидти. Бежать. Даже дышать тяжело, а жизнь ещё есть. Если умирать, я быхотела сразу». Моя мысль свернула на суицид, и похоже она понялаэто. «А самоубийцы – кретины», - резко сказала она, и вновьповернулась к монитору. Там как раз начиналась новая главаигры. «Расскажи мне о нём ещё» - перевела она разговор на персонажаигры.
Вот такой момент. Что это было? Меня есть зовут. Посмотрим на успехинаших хранительниц очага.
10: 12
Домашние хлебцы, это обалдеть как вкусно. Маленькие, за один укуссъесть можно, хрустящие, мягкие, мешок можно съесть. Хотет такиекаждое утро. Но настроение мне засрали. И на этот раз Аня имеет кэтому косвенное отношение. После завтрака, я отправился поестественным надобностям, родственница ушла мучить телевизор и свойтелефон одновременно, а на выходе из комнаты для раздумий меня поймаламама. Отвела в кухню, и тихонько поздравила с тем, что она рада, чтонаши отношения наладились, что я молодец и давно бы уже так. «Ты жедолжен понимать, как ей тяжело. У неё брат от рака умер, совсемнедавно»
Чувствую себя хуесосом, обмудком, дебилом и последним скотом. Воттакая, блядь, музыка. Такая, блядь, нахуй, романтика. Не знаю, какнаписать.
15:23
Несколько минут уже размышляю, но слова не идут. Хочется передатьэмоции, запахи, всё – вложить картинки сегодняшнего дня прямо в твоюголову анон. И слов не хватает, и никакого иного инструмента кромеслов у меня нет.
Сегодня мы посетили катакомбы. Место, в которое уж точно не поведёшь«порядочную девушку», но я решил, что у нас тут особый случай.Катакомбы, это обиходное название для старого, заброшенного и почтизабытого комплекса подземных убежищ и складов, которые частичноразрушили ещё во время Великой Отечественной. Сейчас о них напоминаюттолько десяток низких башенок дотов на холмах, да весьма крепкаядверь, блокирующая главный вход. Убежища всё намереваютсявосстановить, но, как это у нас бывает, дальше заявлений дело не идёт.
Из персонала «почти стратегического объекта» только сторож и обходнаягруппа из нескольких человек. Раньше туда пускали экскурсии, но послетого как эпичный долбоёб сломал себе обе ноги, свалившись в шахтубывшего лифта, школьников туда не водят. Выходы все старательноперекрыты, но всё же есть один неучтённый. О нём знают наверно,человек десять и открывается он только когда из водохранилищасбрасывают воду. Не самое приятное место. Широкая труба, закрытаядавно прогнившей решёткой, в которой не хватает половины прутьев,заросли кустарника закрывают её сверху и отчасти с боков. Из трубыпованивает тиной, и слышится тихий гул, весьма неприятный, если зайтивнутрь, кожу начинает ощутимо продирать мурашками. И угольная темнота.
Аня всю дорогу до места (я ничего не сказал о нашей цели кроме того,что будет сюрприз, одеться стоит в то, чего не жалко, и вообще, еслине хочешь, не иди) допытывалась, куда же мы идём, расспрашивала какиеслова она произносит особенно неправильно. Я отвечал большеодносложно. Немке наскучило такое отсутствие внимания и она без всякихпрелюдий начала слэмиться, и весьма жестко. Опыта у неё явно большечем у меня, через десяток столкновений, стало ясно, что, не смотря напревосходство в массе, ловить нечего – недостаток веса онакомпенсировала частотой ударов.
Миниатюрная пружина, её богу. И как же она красиво идёт. Я ужеговорил, аноны, в каноны идеальной быдло красоты она не попадает,наверное: небольшой рост, острое лицо, худощавая, но при этом мне, смоими чуть менее чем двумя метрами роста, приходилось прилагатьусилия, чтоб не отстать. Не хочу вещать избитую хуйню про грацию лани(ага, саблезубая лань), но единственное, что пришло мне на ум изсравнений, «росомашья кровь». Не знаю, откуда, но вот это явно пронеё.
Чтобы добраться до трубы, надо сначала забраться на небольшой холмик,а потом, по едва заметной тропинке, скользнуть через весьма крутойсклон вниз. Можно идти по берегу, но там ила по колено – и это одна изпричин, почему о трубе мало знают и её ещё не заварили нафиг.Уговаривать её не пришлось, наоборот она сама обогнала меня,проскользнув внутрь. Дальше - несколько метров по слизкому илу,нанесённому водой, и вуаля – через проход в стене, поднявшись нанесколько ступенек, ты попадаешь на второй уровень всего сооружения.
Аня шла впереди, я придерживал её за талию (нет, ещё не пофапал наэто), страхуя, потому что ступеньки там весьма коварны. Во мневзыграло альфа быдло и, как только мы поднялись, я отпустил её,направил фонарик себе на лицо, снизу, включил и крикнул «БУ!» Идиотакусок. В ответ, практически одновременно она так же включила фонарик искорчив страшную по её мнению рожицу завыла. Малолетние кретины наотдыхе, да, анон, первый назовусь быдлом и выйду из строя. Но в тотмомент это показалось очень смешно.
Второй уровень: штабные помещения и подземные казармы. Там всегдасильно пахнет горелым, видимо с самого сорок первого. Все комнаты тамзакрыты стальными листами, фактически свободно можно идти только попрямому коридору, на удивление чистому. Через равномерные промежуткистоят тяжелые, тускло поблескивающие, без малейших следов ржавчиныстальные подпорки. Аня крутилась по коридору как юла, видно, чтостарый советский бункер ей весьма понравился. Заглянув в пустые шахтылифтов и постояв перед покосившейся бронеплитой, заклинившей ещёсемьдесят лет назад и заблокировавшей вход в штабные помещения, мневсё-таки удалось уговорить её идти дальше, иначе она бы так исозерцала горящими глазами толстенный лист стали, который семьдесятков лет никто не решается трогать. А может, попыталась бы пробитьего головой, лол.
Первый уровень всегда освещён и более-менее приведён в порядок. Я незнаю, что там конкретно располагалось, но центром его являетсябольшое, двадцать на двадцать метров помещение, больше похожее наангар. Стены забетонированы и потолок там очень высокий, метровпять. На стенах часто висят лампочки, питающиеся от генератора,стоящего снаружи, его выключают только на ночь. Зачем освещать бункер,где никто практически и не бывает, это не ко мне вопрос.
Мы сели на песчаный пол и, пока немка оглядывалась (я понял, чтозначит "горящие глаза"), я рассказывал, что знал об этом месте. Онаслушала внимательно, медленно обходя ангар кругом, прикасалась к так ине осыпавшемуся железобетону и только что не облизывала его. Я, прямоскажем, смотрел по большей части на неё. Нет, я не буду трахатьтроюродную сестру, разве что она сама накинется, но нельзя непризнать, моё отношение к ней теперь изменилось.
Она тоже начала рассказывать, слегка возбужденны голосом, путая слова,и поминутно сбиваясь на немецкий. Немецкий звучал необычайно органичнов этом остатке оборонительной линии СССР. Завораживающе. Ихотдалённый родственник из тех, что не свалили в Россию по приглашениюЕкатерины, участвовал в Восточном Походе (она это так называет) ипогиб в ходе операции «Малый Сатурн». Я слушал рассказ о подвигах,ололо, пехотинца вермахта на Российских полях и вспоминал рассказы освоих родственниках, погибших под Московй и Курском. Всё было оченьстранно. Словно мы выпали из реальности.
Замолкнув, она положила фонарик, быстро подошла ко мне (я стоялприслонившись к прохладному бетону) и, чуть поклонившись и отставивногу, протянула мне руку, с улыбкой попросив «составить ей пару втанце». Анон, это был, безусловно, самый странный танец в моейжизни. Я никогда не ходил по дискотекам, там для меня слишком шумно илюдно, я теряюсь и замыкаюсь, оказавшись в такой толпе. Даже в школена классных танцах меня редко приглашают, зная, что по неулюжести ямогу посоревноваться с трехногим слоном. А это гораздо больше, чемдевять тысяч.
Но сегодня я танцевал, и со стороны это должно было выглядятьсюрреалистично. Не то, чтобы я падал каждые пять секунд или сломалдевочке ноги и, несмотря на крики, продолжал таскать её тельце ввальсе, нет. Но ты представь, анон, старый бункер, несуществующейстраны. Легкий аромат гари, оставшийся ещё с войны, который наверноене выветрится и через сто лет, запах сирени её духов, немногосыроватый воздух, свет стоваттных лампочек накаливания, протянутыхвдоль стены на проводе. И посреди всего этого два школоло, из разныхстран, которые когда-то чуть не разорвали друг другу глотки, танцуютнечто, напоминающее вальс (я, разумеется, безнадежно сбивался, чтоподелать, не умею я танцевать). На полу, покрытом песчаником, которыйещё, быть может, помнит сапоги солдат, оборонявших это место и грохотбомб, разворотивших основные наземные укрепления. Когнитивныйдиссонанс на марше.
Это было прекрасно, анон.
Сейчас моя гостья в ванной, отмывает волосы от паутины, в которую мывлипли на обратном пути. А я вот сижу и фапаю в
Пока, анон.
15:45
В паутину мы попали на обратном пути, совершенно глупо. Пока мывеселились внутри бункера, ин реал лайф, прошёл небольшой дождик. Дажене дождь, а морось, лишь едва смочившая землю. Но этого вполнехватило, нет, не для того чтобы утопить нас в подземелье, но чтобызначительно осложнить наше возвращение.
Как я уже говорил, спускаться к трубе надо по весьма крутому склону,цепляясь за кусты и высокую, слегка пожухшую под солнцем траву. Делоэто не самое простое, вполне можно сеть на задницу и бухнуться слегкамимо, прямо в грязь. Вам бы не захотелось, дорогие аноны оказаться внашем иле, под сухой корочкой, прихваченной солнцепёком, там пиздец иразложение. Последнее в прямом смысле.
Ох, как мы лезли. Тяни, толкай, товарища выручай. Скользкая влажнаятрава, тонкий слой влажной земли и не менее мокрый кустарник. Крометого, на половине пути нас застали предательские смешинки и всё, чтомы смогли, это, захлёбываясь от смеха, вцепиться друг в друга, повозможности упереться ногами в землю и надеяться не кувыркнуться вниз.Смех без причины, признак дурачины, вот мы и полулежали на склоне,хихикая как умолишенные дауны. Через некоторое время, мы началиуспокаиваться, и это было очень удачно, так как у меня уже началосводить живот, а Аня просто захлебнулась смехом и начала хрипеть, чем,- да, вот наше состояние, - развеселила меня ещё больше.
Прекрасно, аноны. Солнце ощутимо прогревало, но, странно, при моей-токрайней степени невыносимости жары и влажности, в этот раз я,наоборот, наслаждался ими. Я наслаждался солнцем, запахом мокройтравы, влажно землей и едва заметным шумом дыхания девушки рядом сомной. Как в тех самых дурацких книжках и фильмах, которые никогда мнене нравились. Раньше я откровенно не понимал и не верил всемромантическим героям, я не верю им и сейчас – но всё же, приходитсяпризнать, что такие вещи случаются. Я действительно чувствовал толчки,биение её сердца и, аноны, никогда, никогда ещё я не испытывал чувствболее умиротворяющих и прекрасных чем тогда, ощущая биение сердцачеловека находящегося рядом со мной. И как бы не долог, а он всегда недолог, не был миг счастья, он останется со мной навеки.
Как бы чудесно всё это не было, надо было продолжать восхождение. Мыне могли торчать на склоне не то что вечно, а вообще хоть сколько-то,потому что Ане как раз должны были звонить родители.
Итак, мы вылезли. Было это уже не так весело, особенно, когда ближе квершине на нас внезапно обрушилась икота. Подталкивая друг друга (вэтом было столько же эротики, сколько её можно усмотреть в катаниибочек), мы всё-таки выбрались наверх.
Россия, страна контрастов. Капиталистические страны, тихо плачут вуголке. Вот - поле, заросшее всем, чем только возможно, на которомводится туча живности от кроликов до гадюк. По полю разбросаны холмикис дотами. Протекает река. Тишина и покой. Дальше недосад. Никакихопечаток и забытых пробелов, кто-то когда-то, вздумал здесь разбитьяблони. Посреди поля. Десяток деревьев, выживших исключительноблагодаря своей упёртости. Ещё метров семьсот дальше, и мы уже вгороде миллионике, ололо, какая неожиданность. Такое сочетание нашугостю повергало в недоумение. А общая неухоженность ВСЕГО, так жевызывало некоторый диссонанс в её с рождения немецких извилинах.
Ещё над полем любят летать вертолётчики, испытывая своимашинки. Вообще, мой город редкое место, где пролёт десятка боевыхвертолётов строем, в полной обвеске, не вызывает никаких эмоций угорожан. Полетели? И ладно, чего мы, вертолёта не видели? И вот, какраз когда мы пересекали поле, очередная партия Ми, решила поразмяться.Двадцать восьмой - весьма внушительная машина и, когда они пророкоталинад нами, фройлян вскрикнула и, не отрывая от них взгляда, побежалавперёд. Как раз курсом на яблони. Которых, прямо скажем, под слоемпаутины уже и не видно было. Гусеницы, же.
Романтики в этом уже конечно, ноль. Но вот так вышло. В результате,Аня немедленно полезла в ванную по приходу домой и не вылезала почтичас, фыркая как взбесившийся ёжик. Ах, как она шумела когда влетела вдерево, в эту белесую пелену забитую мелкими гусеницами. Никакихвизгов. Но знай немецкий, уши бы у меня отвалились.
28 июля 2009 года. 17:46
Когда я в минуты, (чего уж там, месяцы и годы), одиночествапредставлял себе «идеальную девочку», мне никогда не удавалосьнаделить её конкретными чертами лица и характера, но я всегда, как ивсякий порядочный анон, знал, что она мне ДОЛЖНА. Она должна со мнойебаться и вести умные беседы. Ни в коем случае не быть умнее меня,конечно. Образ настолько идиотский, что даже школоло ясна егофейловость. Не знаю конкретно, в чём дело, может быть виной томунедостаток общения, хотя какой-то опыт у меня есть и к завсегдатаям/nhk/ я не отношусь, может качество тех девочек, с которыми яобщался. Но вот так оно было.
Всё это вступление мне нужно, чтобы собрать мозг в кучу и попытаться,передать настроение прошедшей ночи анон. Мы вышли на улицу уже послеполуночи и гуляли по пустым улицам. Район, в котором я живу, довольнобезопасен и, за исключением нескольких мест, шанс нарваться даже наудар в рыло минимален, а цепляться к парочкам издавна здесь считаетсяневероятным западлом.
Мы разговаривали обо всём на свете, анон. Никакой языковой барьер немог стать преградой внезапно застигшей нас словесной лавине и намоставалось только её оседлать. Погода, звезды, полоний, медведи (в томчисле и сгоревший в машине), водка, миллион изнасилованных в одномтолько Берлине (меня поразил ответ «Наконец то их кто-тоудовлетворил»), свежесть воздуха, ебанутость стритрейсеров во всехстранах – по закрытым домами дорогам как раз ревели пролетающиемашины. Мы перескакивали с темы на тему совершенно естественно инепринужденно. Прогулка напоминала тот незабываемый танец, только небыло над нами потолка и мы могли свободно гоняться друг за другом попустынным дорогам, распугивая кошек и вызывая неподдельный интересредких ночных куряк на балконах. Один даже поинтересовался, нетребуется ли Ане помощь, лол. Она ответила, что, спасибо, но она исама с одним справится.
Мы шли по дорогам, обдуваемые встречным ветерком, не обращая вниманияна капли воды, падающие с кондиционеров, в общем вдовольнаразвлекались. Я частенько гуляю ночью, точнее, хмуро нарезаю круги,но никогда не замечал того, что видел вчера. Например ёжика, яростнофыркающего и отступающего под натиском пары кошек к мусорникам. Яболел за ежа, Аня за кошек, пока наконец не согласилась спасатьживотное. Кошки нехотя разошлись под её выкрики, ёж был торжественноспасён и перенесён на пару сотен метров дальше. Мне показалось, что веё руках он даже перестал недовольно сопеть.
Летучие мыши носились в свете редких фонарей, едва не цепляяземлю. Аня хотела поймать хоть одну, хотя никаких идей, как этосделать не у неё не было.
Хочется отдельно поблагодарить жадность наших землевладельцев,благодаря которой на окраинах всё ещё остались огромные пустыри, пустьи окружённые со всех сторон домами и торговыми центрами. На одном изних муниципальные рабочие жгли засохшую траву, и мы долго стоялиобнявшись, глядя на целый ковёр огня, протянувшийся на десяток метров.Мне казалось, что смотреть на горящую траву и пару сонных пожарников,наблюдавших за тем, чтобы огонь не уполз, куда не положено, былодовольно скучно. У меня были припасены ещё места, которые я хотелпоказать и я повернулся к Ане, чтобы предложить идти дальше. Аноны, язастыл в тот миг. Ночь, свежий ветер, вперемежку с сухим жаром и дымомот горячей травы. Огонь, горячее пламя, а не слоупочные прозрачныеязычки как от влажных осенних листов. Отражаясь в её глазах, он сталчем-то большим, чем просто пламя, которое я видел много, многораз. Она смотрела на него зачарованно. Не скрою, я любовался её лицом,её глазами, которые приобрели совсем уж сумасшедший оттенок в этомнеровном свете. А может, это просто мой цветовой кретинизм даёт жаруперевозбужденным мозгам.
Потом мы смеялись над кавалькадой воющих машин, промчавшихся по дорогес диким ревом. Мне всегда девятки, переделанные под «гОнОчные», машиныказались забавными, но в этот раз они вызвали неподдельный смех. Авывалившаяся за ними из-за поворота, побитая, облезлая, едвашевелящаяся машина, видимо японская, руль справа, выехавшая с гарнымзаносом, но при этом жутко скрипящая и едва-едва поспевающая заревущими порождениями отечественного автопрома, заставила наспочувствовать натурально слабость в ногах, от смеха.
Мы гуляли ещё много где. Половинка луны освещала не хужефонарей. Через нарождающийся диск проходила чёткая белая линия,прочерченная самолётом. Если я и видел что-то красивее, в эту ночь, тотолько рядом с собой. Глядя на наш спутник, мы вспомнили о годовщинесъёмок самого дорогого фильма в истории, поздравили американцев стаким эпик вином, а после, как-то сразу перешли на поздравленияальтернативно одарённым, которые всерьёз надеются найти на Лунепосадочные модули, хотя астронавты на них же и стартовали обратно.
Потом мы ходили вокруг памятника ветеранам Афганистана, - странноесооружение, построенное по проекту одного из воевавших там солдат наденьги Совета Ветеранов Афганистана, вызвавшее не иллюзорную истерикуу главного архитектора города, но, как ни странно, в итоге вписавшеесяв общую картину. Аня гладила рукой броню и с удивлением указала мне навмятины от пуль, рассыпавшиеся по стали. Почему-то мне кажется, чтоэтот старый, побитый пулями бронетранспортёр удивил её больше чемчто-либо ещё за эти дни.
Я показал и странный пруд посреди невероятно заросшей рощи. Будь тамчуть свободнее, можно гарантировать, что это было бы самоекриминогенное место в округе, но заросли камыша, плотно стоящие, едване сросшиеся деревья отпугивают даже толкиенутых, и мало кто знаетдорожку к пруду, чёрную то ли от грязи, то ли от глубины воды, куда неотваживался лезть никто из тех кто выходил к нему.
Маленький, черный, почти идеально круглый, он со всех сторон закрытлибо деревьями, либо камышом, и только очень сильный ветер можетпоколебать его зеркальную поверхность. Там мы бросали камни, пытаясьвызвать побольше брызг, пытались пускать блинчики – все камниблагополучно тонули, сделав от силы пару прыжков, вспоминали лешего сводяным, и даже просили у них прощения за такое поведение, лол.
Стукнул уже шестой час утра, когда мы пошли обратно, под светомподнимающегося солнца, утомленно рассказывая истории опривидениях. Аня пожаловалась на боль в ногах, но нести себя непозволила, хотя я очень настаивал. Так настаивал, что до дома мыдобрались бегом.
Проснулся я совсем недавно, гость ещё спит. Меня в любой момент могутзасечь, и так уже спрашивали, что я тут строчу - не хочу я показыватьэтот тред. Даже историю браузера тру. Нет, я могу рассказать и продоставания, которые никуда не делись (вообще, скорее изменилось моёотношение, к ним), но зачем?
18:40
Кстати, мы всё таки догулялись, не до ребёнка дауна, лол. Мне теперьне услышать её голоса минимум пару дней, только хриплый шепот. Дамаэпично простыла и в результате была вынуждена перейти, а скореепереползти, в зал, поближе к телевизору, да и диван там удобный. Компснова в полном моём распоряжении, только вот, мне на него как-топофиг, сами понимаете. Сейчас пойду за лекарствами, аспирины, и прочиеупсы. А я же говорил, высуши волосы феном - нет, упёрлась, это типавредно для волос. Теперь вот страдает.
Очевидно, что я влюбился. Даже, в общем, скрывать не буду. Здесь, вовсяком случае. Все симптомы налицо. Я шёл за лекарствами, и судивлением обнаруживал, что мир вокруг изменился. Не было ни«небывалого ощущения счастья», ничего такого, но вокруг меня словносломали завесу непроницаемости. Первый раз за много лет, я даже неподумал взять с собой плеер. Такая мелочь вроде, но сейчас я понимаю,что уже несколько дней вообще им не пользуюсь. Раньше я его не брал,только когда мусор выносил, да и то бывали мыслишки взять.
Я стал замечать людей, анон. Не тупое быдло, не пацанчиков с Ягой ипиздами на ножках рядом с ними, а людей. Парень пытается поцеловатьдевушку, та смеётся и уклоняется. Да, и девочка не фонтан, и парень неБельмондо, но им весело и, странное дело, у меня даже мысли немелькнуло «тупое быдло». Только подумалось, что раньше я бы это точноподумал. Гормоны, анон, сплошные гормоны. Но может, «тупое быдло»,всегда так видит мир? Без штор, не запираясь в кокон музона, и непрячась в возвышенных мечтах «ах, если бы…». Вот кто-то грустит,кто-то веселится, кому-то больно, и это не зависит от уровня илитизмаи размеров перетянутой резиночками котлеты.
Лекарства я, конечно, купил, и вернулся домой, побив даже свои немалыерекорды скоростной ходьбы. А там была всякая романтика, или может меняпросто прёт от эндорфинов и прочей биохимии в крови.
19:21
Не романтично – вот, самое не романтичное, туалет. Есть некотороенедопонимание между похуистическим русским быдлом (мной), и любящейпорядок арийской заразой. Это, конечно, стульчак. Стульчак надоподнимать, или у вас тут традиция в санки садиться? Я полностьюсогласен, но временами забываю, есть такой тяжкий грех. Вот такой антиромантик.
Даже учитывая преждевременную кончину в тридцать два года, даже будучипавшим солдатом, пусть даже войны которую не принято слишкомвспоминать, Ханс Вандаттер всё равно ходит в семейных легендах каксобирательный образ сказочного долбоёба. Долбоебизм его закреплён внескольких сотнях писем, хранящихся как семейные реликвии, ценности инапоминание «не будьте такими дети, а если будете, пусть вас найдётбольшевистский штык, да побыстрее». Воевал он в рядах славногочего-то там (я нихуя не понял анон, и попытки прояснить ни к чему непривели), сапёром. Мастером тыловых дел. Имел немало благодарностейот начальства, и за дело – в дело ему вменялось обеспечение тыловогоснабжения, и это он выполнял на отлично.
И пасть бы ему, как подобает герою, оставив в памяти потомков лишьпару тусклых фотографий, копии благодарностей итальянскогокомандования (а действовал наш бравый воин, в тылах 8-й итальянскойармии), да смутные фантазии о героизме. Но письма фейлили всё. Пареньписал их много, очень много. Он не славил Великую Германию ифюрера. Не осведомлялся о здоровье. Даже его рассказы о личноуничтоженных огнём из пистолета партизанах, пытавшихся ограбить егокараван, не занимают много места в его эпистолярных экзорцисах. Главнаятема была одна. Туалеты.
Он описывал каждый сортир, в каждом селе, колхозе, городе где емудоводилось побывать. Размеры, материалы, есть бумага или нет, сколько,что использовать если бумаги нет, как смывать, чем смягчают запах, аесли не смягчают то чем пахнет. Стандартное письмо выглядело так,«Здравствуй маменька, здравствуй папенька, мы выдвинулись в(замарано),добирались столько-то, там я решил сходить по большой\малой нужде. ТАКВОТ, КЛОЗЕТЫ У НИХ…» - и дальше, потрясающе унылое описание. Аняговорит, что прочла все письма, (обмазывалась несвежей копипастой проговно, ололо). О сдаче шестой армии, к примеру, он пишет ровно водном письме, одной строчкой. Далее идёт описание сортира.
Битард-говноед, и сейчас улыбаюсь, вспомнив её рассказ. Впрочем, был унеё ещё родственник, танкист. Но тут мы слегка посрались, и свернулитему. У меня тоже родственник танкист, и погиб он как раз под Курском,там, где её отдалённый недопредок, получил свой первый и последнийЖелезный Крест. Кстати, её дедушку с бабушкой, из-за наличияродственников в Германии, эвакуировали в неведомые ебеня и к фронтублизко не пустили. Работали на заводах.
29 июля 2009 года. 03:23
На часах три часа двадцать три минуты. ОП не спит. Родители уехали, икак минимум пару дней их не будет, так что всё хозяйство на мне, какна мУжчине в доме. Четвёртый час, я не сплю и набиваю очередной кусоктекста. Зачем? В определённом смысле, он держит меня на плаву,анон. Такая исповедь. Начиналось все, как мотивируй тред, а теперь этопросто напоминание, что всё это не сон ебанувшегося обитателя /b/. Итонкий реквест самому себе, не зафейлить. Хотя, что там, я даже могувстать, пройти на цыпочках в зал, ступая по нескрипящим частям пола, яочень точно помню, на какие именно части узора на коре, надонаступать, чтобы не было ни малейшего звука. И слушать дыхание, тихоесопение всё ещё забитым носом, прикоснуться к жёстким волосам,посмотреть на расслабившееся лицо и слегка оттопыренную губу.
Я уже заходил, проклиная собственную слабость, и клянясь себе, чтопросто проверю всё ли в порядке, и поправлю одеяло, если оносползло. Нет, она укрылась едва ли не с головой, благо одеяло на мойрост, и в него она может завернуться несколько раз. Всё что хочу, этоне проебать то, что есть.
Уже скоро рассвет, а я сижу и вспоминаю. Не только эти дни. Моя перваялюбовь, аноны, она длилась ровно одну ночь. Смешно, да? Я никогда непонимал, что там в этой любви такого, что с ней все носятся. Ведьтанки и самолётики гораздо интереснее унылых историй о том, кто комудал и сколько перед этим действующие лица ломались. Однажды, в нашкласс перевели новенькую, весьма симпатичную девушку с большимизелёными глазами, и невероятным оттенком волос - светло медные, счёрными прядками – и это была не краска, инфа миллион процентов.
Однажды ночью, спустя несколько месяцев, я вдруг понял, что могудумать только о ней. Странное чувство разлилось по венам. Не желание,а эдакое блаженное тепло. «Так вот она какая, любовь», подумал я. Иудавил это чувство в зародыше. Что могло быть у меня с альфа-тян,перед которой выстроилась в очередь немалая часть альф школы?Ничего. И вот так я продолжал давить подобные эмоции годами. Кромезлобы, боли, прочего набора хикки задрота.
К чему я это пишу почти в четыре утра? Так вот анон, не знаю,понравится тебе этот высер или нет, но он нужен мне. Как пруф. Я небуду сопротивляться тому, что чувствую сейчас. Пусть, нет никакихшансов. Пусть, я не скажу обязательных слов про «я люблю тебя,приколись, какая новость». Пусть мне будет как угодно больнопотом. Сейчас, я не сфейлю и не отступлю. Сейчас, это сейчас, и его уменя не забрать.
18:44
Мне с ней легче, чем не просто с кем-либо ещё, легче, чем с самимсобой. Я поил её чаем с вареньем и долго убеждал доесть оставшеесяваренье на дне стакана. Она подозрительно смотрела на малину и морщиласвой лобик, явно пытаясь изобрести повод, не есть её, видимо. Не любитона малину, вот оно как. Потом в меня бросали подушкой, и требовалипоказать, где же у нас заныкана водка, «не верю что на всю квартируодна бутылка». Мы разбирали музыкальные диски, вспомнили Зомби Шона ирешили, что компактами нам в случае чего не отбиться и надо срочно,прямо с завтрашнего дня (уже сегодня), переходить на винил.
Мы пнули Лукаса, похвалили Уэдона, она испустила томный стон(зафейленый впрочем насморком) при упоминании братьев Винчестеров изакатила глаза, а я заревновал, и начал резко с этого вечера болеть задемонов. Невероятно лёгкое общение. Даже с друзьями у меня так неполучалось. Потом мы сидели вместе на диване, она положила голову мнена грудь, свернувшись калачиком (она занимает совсем мало места, можнодаже пожалуй упаковать в чемодан – инфа для особо извращённых анонов)и мы смотрели «Как я встретил вашу мать».
Аня несколько раз громко пожалела что актёр, играющий Барни, гей, этопреступление против женщин всего мира. Я сразу возненавидел и Барни, иактёра, подвергув их самой уничтожающей критике, на которую способенчанер, разве что без мата, пикч и копипаст. Я начал восторгатьсяХанниган, и в ответ получил множество возмущённых доводов о том, чтоЭллисон страшная, корявая, и вообще старая, лол.
Как я упоминал выше, еда в доме эпично закончилась и, обнаружив пустойхолодильник, фройлян выразила своё крайнее бесспокойство судьбойгерманской нации вообще и благополучием своей личности в частности. Ятоже был не слишком доволен открывающимися перспективами и поход запродуктами был поддержан обеими сторонами. Но. Есть эпичное но. С моейточки зрения, сходить за продуктами, это купить пельменей, колбасы,сыра, и хлеба. С жиру – ещё молока и рандомных фруктов. Этот подход(вполне годный, как мне казалось), был, отвергнут с ходу как ведущий красстройствам кишечника, плохой коже, и вообще, уродский, жалкий ибесперспективный.
Поэтому продовольственная программа перешла в цепкие руки моегокошмара. Анон, вот когда ты учил иностранные языки, первыми шливсякие названия видов зверей, там, растений, помидор, огурец,баклажан, всё такое. Не знаю, как у тебя, анон, несмотря на то, что явполне способен без гугла и словаря осилить средний текст покакой-нибудь рандомное настольной, к примеру, игре, названий всех этихсъедобных штучек я не помню. Вот у Ани видимо сходное строение мозга,она абсолютно не помнит, как там что называется из всех этих огурцов ипрочих разных томатов. Мы промучились с полчаса, составляя эпичныйсписок нужного. И это только пол беды. Потом, пошла сверка списка,так сказать, подбитие итогов.
Боже. Чёртовы немцы. У меня допытывались, что, сколько стоит, как врублях, так и переводя в евро, подключив к расчётам калькулятор.Откуда мне знать, анон, сколько у нас стоит творог? Я его покупаю, нотупо не помню этих цифр. Я помню цену хлеба, молока, не более. Когдазавозят продукты, свежие ли? Какая жирность молока, сколько белка,калорийность всевозможной фигни – да откуда же мне всё это знать?
В результате, первоначальный план был урезан вполовину, до выяснениямоей способности вообще что-то купить, и я был выброшен из дома прямона жару. С наказом обернуться быстрее. По возвращению, мне промылимозги по поводу отсутствия чеков на покупки. Из всего выходило, чтомагазин мог гореть, на город могли сыпаться бомбы и десантинопланетян, но чеки я был обязан взять, аккуратно сложить, иотчитаться с их помощью у командования. Второй поход, Аня решила,превозмогая болезнь (да выздоровела она уже, такую простуда не берёт,тут Эбола нужна), возглавить лично. Вот интересно, аноны, я многочитал, что наши базарчики вызывают у иностранцев, привычных ксупермаркетам, священный трепет.
Не знаю, может мне попалось что-то очень специальное, но ей было вцелом пофиг на окружающую «экзотику», носилась по всей площади безвсяких следов удивления на лице. Потом супермаркет, благо онрядом. Потом ещё один. Потом, родите меня обратно, опять рынок. Иснова циркуляция. Разве что, могу сказать – как вьючное животное меняне использовали. Да, носил кульки да сумки, но и она не брезговала нипотаскать, ни спросить что где. Я хоть и в целом, быдло-битард, новсё-таки ориентируюсь получше неё, очевидно. А циркулировали мы, как японял на втором круге, потому что она выясняла, где свежее идешевле. В результате покупка одного арбуза, затянулась на три этапа,впрочем, в ходе перемещений, мы набрали ещё кучу всего.
Жара. Влажность. Толкотня. Продавцы наперебой пытаются доказать что ихто фрукты/овощи/зелень/мясо, всякое прочее – самые лучшие. Аняпрактически не торговалась, но цены шли вниз сами собой, а этинехорошие люди, явно заботясь о её здоровье (но не о моём), через разперевешивали, добавляя лишние сто грамм "такой хорошей девушке,да". Под конец похода меня можно было выжимать и выкидывать.
20:13
Вот много говорят, аноны, «женщина любит ушами», все дела. Хуй.Женщина любит холодильник. Когда холодильник пуст, её уши отключаются,и все силы, похоже, уходят на выполнение задачи минимума, набить этужелезку едой. А может это просто такой способ выбросить энергию. Илиона просто воспользовалась ситуацией, чтобы изучить местныйассортимент. Не суть аноны, мне вообще вредно философствовать – какмне напоминают утренние посты, суть в том, что после возвращения, неуспел я припасть к блаженной влаге, меня опять выставили из дома, сквестом возвращаться не раньше чем через пол часа, но с ананасом.
Если в доме нет ананаса, значит его обитатели - вырожденцы, и им самаядорога в Аушвиц – это я уже так подумал, приходя в себя подкондиционерами и с ананасом в зубах, ожидая истечения положенногосрока. Я тоже бешено хотел жрать. И я был готов откусить кусок ужеот виновницы торжества.
21:04
Но в целом, все живы, все целы, никто не покусан. Меня накормили – этобыл может и не волшебный банкет со свечами и старыми винами, вообщенебывалых деликатесов там не было, но всё было весьма вкусно, остро инеслабо так жирно. Вот надо было пытать меня калорийностью нашихйогуртов, если на обед/завтрак, нечто вроде адова гуляша, эпичнойжирности? Причём такого, что я вываливаю в себя эту густую мяснуюмассу, а она попивает слабый йогурт, не было – ели одно и то же, изодной кастрюли. Надо взять на вооружение идею, кстати, готовим полнуюкастрюлю чего-то, ставим её на стол, рядом зелень, хлеб и каждый берётсколько влезет.
Вот так, сегодня, как-то обошлось без рассказов о красоте луны. Авремя у меня есть, потому что сейчас мы идём туда, куда следовало еёсводить уже давным-давно, и только битард бы не догадался. Сейчас она(я надеюсь, что всё-таки) выберется наконец из ванной, закончит своиприготовления, и мы отправимся в милое любому женскому сердцу место –самый неибический торговый центр города.
30 июля 2009 года. 16:54
Мы сидели на последних рядах, смотрели нового Гаррри Поттера. Я словнозастыл. Билеты брала она, не зря же такие места? Может, пронеслось,может и впрямь, места для поцелуев? Я сидел, как кол проглотив, незамечая действия на экране. Вопроса «что я теряю» даже не стоит – ятеряю всё. В случае фейла, я теряю вообще всё. А опыта неудач, у меняогого сколько. И вот так, замерев, словно стоит пошевелиться, и весьмир исчезнет, я и просидел почти весь сеанс.
Гарри крутил свои романы, все крутили романы, фильм вообще богат этимделом. А я сидел и тихонько доходил. Повернуться или нет? Не знаю,откуда пришел этот импульс, может едва слышный звук, или что-то ещё,или взбрыкнули гормоны – но я всё-таки повернулся к ней. Я обернулся иувидел, что она тоже смотрит на меня. Повернулась ли она только что,повинуясь тому же импульсу, что и я? Или смотрела ещё раньше, можетдаже, с самого начала? Я не знаю. Она улыбнулась, одними уголками губ,и приложила палец мне к губам. Я зачем-то повторил это движение. Еёгубы были сухими, это ощущение сухости я точно запомнил. Она кивнула,улыбнулась шире, убрала палец, и сказала слово – я точно наверно невоспроизведу, она произнесла его тихо и я не мастертранскрипций. Потом, она положила свою голову мне на плечо, отчего я -странное дело - тут же расслабился, словно убрали лишнее давление. Итак мы досмотрели фильм. Мы тут застрянем, аноны, не ждите.
Смешное? Вы видели когда-нибудь, блондинку, выбирающую ноутбук попринципу «пусечности»? Это уже стало нашим личным, маленьким мемом,гарантирую – только объяснять что такое пусечность, пришлось долго.Всё это конечно, очень странно наверно, для стороннего наблюдателя.Неудачнику хикки, обламывается такое. Возможность нормального общения,возможность близости и чёрт возьми, хоть какой-то нежности. Мне,циничному, всезнающему, коренному обитателю гнилых интернетовпоказывают, что есть ещё место в мире. Не чуду, нет. Норме. Тому, чтоказалось нормой в детстве. Понимаете?
Наверно, да, раз читаете эти высеры и не натравливаете граммарнаци. Ау меня пальцы дрожат, когда я набираю это. Не знаю почему. Странно,когда мы вместе, я становлюсь – нет, не альфой, но всё же меняюсь. Яне пытаюсь казаться мужественным, не выпячиваю фейлогрудь в убогоеподобие колеса, нет, всего лишь начал думать что говорю. Нет, вруаноны. Не то. Слушать я начал. Слушать, что мне говорят. Это странно,вдруг обнаружить, что раньше как-то и не слушал тех, кто говорил сомной. Возможно, это и есть одна из причин моих множественных фейлов?
Тут помянули Деншу, так вот анон, со мной случилась почти такая жеистория, когда я возвращался домой, только вот в отличие от Денши, яничего не сказал. Закрыл глаза и притворился спящим. К чему это я? Датак. Тот случай мучает меня, а мне нужен хоть какой-то разгон дляначала своей ..., исповеди, что ли? Вчера, хотя нет, уже сегодняутром, мы пришли домой слегка навеселе и мне пришлось всё-таки нестиеё на руках, уж очень устала. И когда я поднимался по гулкимлестничным пролётам, держа на руках эту неожиданно воздушно-лёгкую, нотакую плотную и теплую девушку, я подумал, зачем я пишу это? Возможно,чтобы убить чувство нереальности происходящего. При всей усталости,криках, взаимном непонимании, которое никуда не делось, обиженныхвзглядах и мелких бытовых трениях – всё складывается куда лучше, чем якогда-либо себе воображал.
Впрочем, скорее это опять финт измученных токсинами усталости мозгов.Я уже слышу крики с галёрки – «хватит нудить, давай уже!». Мылюбовались плавающей акулой и пришли к парадоксальному выводу, чтобыть съеденным такой красотой, вполне достойная смерть. Мы вспомнилиоб австралийце, который всю жизнь доказывал безопасность акул длячеловека – и, о, злая судьба, был съеден большой белой. Мы набрали горышоколада и поглотили его в рекордные сроки, основательно измазавшисьи потом вытирая, друг другу лица платками. Я видел своё отражение в еёглазах, и казалось – вижу и её лицо, в отражении моих глаз, отраженияв отражениях, уходящие в бесконечность.
Мы слушали рассуждения о пусечных и не пусечных ноутбуках, и я неуспевал разъяснять некоторые слова. Охранник подошел к нам, ипоинтересовался, «девушка, вам не плохо?» Ане было, несомненно, плохо,ещё немного и смех бы её просто разорвал изнутри. Мы обсудиливыставленные модели телескопов, и - о, ужас всезнающего богаинтернетов - выяснилось, что она понимает в апертурах, фирмахпроизводителях и прочих линзах больше меня, хотя по её же словамникогда особо этим не интересовалась.
Мы смотрели кино, и это я вам уже рассказал. Мы делали многое, скользяпо натёртым полам, обсуждая, что каждый из нас видит внутри фигурныхкусочков мармелада, посидели в кафе и обошли магазины одежды. Потом яотошел по естественной надобности, а когда вернулся, её на месте необнаружил. И знаешь анон, не было никакого ужаса - ах, меня бросили,потеряли, о, ужас какой! - Полное доверие, и, кроме того, чем она мнеобязана? Несколькими удачными днями своего отдыха в нашей не идеальнойстране?
Я обязан ей за это время ничуть не меньше. Потом она вернулась,красная как рак, тяжело дышащая, но подпрыгивающая от радости и отдаламне карточку на скидку в магазин спортивного инвентаря. Не знаю уж,что за акция там проходила в это время. Может в первый раз я понял,что значит нормальная жизнь. Может украшенная красками гормональныхбурь и прочей розово-оптимистичной чепухи, но всё же. Магазины всегдавызывали у меня как минимум неприятие. Необходимость продираться черезкучи хлама, что-то доказывать приставучим консультантам, вызывала влучшем случае раздражение. В этот же раз, всё было иначе.
Потом, мы играли в боулинг, крайне неудачно и на остатки средстврешили отпраздновать обоюдный фейл котельчиками. Которых явноперебрали. (Нет, мы не орали пьяных песен, но Аня явно слегкарастеряла ориентировку в пространстве), и мне пришлось, - ха,«пришлось», я был счастлив, что могу помочь, - её поддерживать. Подороге мы успели обсудить, странно останавливаясь на половине фраз иосторожно поглядывая друг на друга, все, что происходило за этовремя. Я не буду приводить ничего из этого личного разговора, но онпрошел очень удачно, разрешив оставшиеся неясности, относительнограниц наших отношений. Вот так аноны.
Я поднял её, уже почти спящую на этаж и уложил спать, накрыв легкойпростынкой. Она повозилась немного на кровати и заснула. Я ушёл надиван и сам уснул, едва раздевшись. Сегодня мы вновь проснулись позднои большую часть дня занимались наведением порядка, Аня зависла вванной, а я занялся посудой, полами, коврами и прочим. Потом, мыпросто сидели на скамеечке в ближайшем парке, болтая о всяком, восновном о музыке.
17:47
Странно, я ещё ей не надоел:
- Опиши меня. - Она стоит на столе, единственный способ стать гораздовыше меня. В джинсах и майке, босая.
Я замираю. Описать? В голове толкутся тысячи глупостей, избитые изатёртые тысячекратным повторением. Я смотрю на неё.
- И где твоё умение говорить? - Я непроизвольно улыбаюсь. Когда у немкизаканчиваются слова, она либо переходит на родной язык, либо вот такпространно сообщает, какое слово она хотела бы сказать. Иногда этопоходит на энциклопедические справки.
- Ну? - Её терпение иссекает мгновенно – и она легонько толкает меняногой в грудь, очень слабо, скорее гладит ступнёй. Я вижу белую кожу,аккуратные косточки и коротко стриженные, розовые ногти, покрытыебесцветным лаком.
Я начинаю говорить.
- Центральная, - говорю я – Центральная, как слышите? – и самудивляюсь, какую глупость сказал.
- Слышу – чуть приглушенно, отвечает немка.
Если я подниму голову, что я увижу? Любопытство? Удивление?Разочарование? Я не поднимаю взгляд.
- Центральная, фильтры не выдержали. Я ничего не вижу. Полная темнота.Слышите?
- Слышу – с явной растерянностью в голосе отвечает Аня, продолжаяподыгрывать мне.
- Я видел – меня, всё ещё несёт, хотя я и не знаю, что скажу вследующую секунду – Я видел звезду. Её свет, пробил всю мою защиту,все экраны, фильтры, заслоны, стены и рвы – (какие рвы и стены накосмическом корабле, звенит в голове одинокая, мысль и исчезает впустоте, рождающей новые слова).
– Её свет, голубое пламя Сириуса, тепло Солнца, сминающий пространствоблеск Сверхновой, багровая красота Бетельгейзе и бурлящий котёлизлучений бурого карлика. Всё в одном и больше их. Я смотрел на неё иглаза мои сгорели. Я – (боже, что я несу?) – Я продолжаю видеть её ...
- Глаза твои сгорели – тихо, почти шепотом, напомнила мне она.
- Да, но я всё равно вижу. Белый, голубой, красный. Протуберанцы ипятна. И обжигающий ветер, сбивающий с курса, и… Я замолчал. Идиотскиеслова кончились. Надо было поднять глаза, и увидеть, что же я натворилсвоей речью.
Аня стояла надо мной и, поглаживая волосы, смотрела на меня взглядом,не восторженным, как я втайне надеялся, и не презрительным, чегобоялся. Не безразличным и не удивлённым. Она смотрела так, словноувидела меня в первый раз.
- Это было – она спрыгнула на пол – это было, самая глупость, что яслышала в своей жизни.
Я стоял, несколько ошалев от того, потока идиотизма, что вышел из моихуст. Хлопнула дверь холодильника.
- Думаю, нам стоит поесть – вещала она из недр хранилища продуктов,основательно забитого её стараниями – Иначе, совсем ослабеем.
- Но – она вынырнула с целой охапкой пакетов – Но это былооригинально. Хорошо. Мне понравилось – и она улыбнулась
– Звезда говоришь?
20:19
Без подробностей? Хорошо. Мы так, очень осторожно, уточняли чувствадруг к другу. Начав очень издалека и постепенно, кружа в ответах наглупые вопросы, вычленяя главное. Я действительно понравился ей и «ией давно не было так хорошо». Потом она помолчала и добавила,«никогда». Не знаю, предназначалось ли это тихо сказанное слово мне,но, с другой стоны, она могла просто сказать его на своём языке, и ябы гарантированно ничего не понял.
Я рассказал, что и она мне не безразлична. Вот собственно ивсё. Только в нашем фейло мире, выяснение таких невинных подробностей,и без того очевидных, заняло почти полчаса и причинило немного болиобеим сторонам.
Это одна из причин сложности нашей беседы. Мы осознаём, что всёкончится. Уже скоро. Уже вот вот. Я не улечу за ней, притворившисьбагажом. Она не останется здесь, в чужой стране. Мы расстанемся, имаксимум что у нас будет, аська да вёбкамера. А на расстоянии, чувствазатихают. Это её слова, именно затихают, а не умирают. Поэтому, мыбудем просто любоваться друг другом и дальше. Не знаю, что она видит вфейле имени меня, но ведь видит, что-то, и это ей нравится. Мне болеевсего неприятно, что эта ситуация с расставанием может причиняет больей. И похоже начинает причинять, уже.
В конце концов, мы безмолвно условились, всё что дальше и большенашего милования, это будет общее решение. Если кто-то не захочет,ничего не будет. У нас ещё два дня. Двое суток. И утро вторника.
продолжение
Дата: 2009/07/25-2009/08/02
Источник: АИБ, возможно iichan.ru (копию выложили именно там)
Длина сообщения ограничена, так что разбиваю на два
читать дальше25 июля 2009 года 14:46.
Ебанутые родственники (троюродное что-то там или даже хуй толькознает, сколько юродное) моих родителей, однажды, в славные/бесславные,кому как, годы совка съебали из «этой страны». Съёбывали они покаким-то льготным программам для ВНЕЗАПНО одумавшихся немчур, чьитуповатые предки решили съебать из «той страны», в Рашку ещё приЕкатерине. Съебали и съебали, скатертью дорожка, могли бы и мою быдлосемейку прихватить, но суть не в этом.
Суть – эти уебаны, естественно воспроизвели на свет пару (хуй егознает сколько, на самом деле) детишек. И самый пиздец, они решилиотправить свой выкидыш в Рашку. К родственникам, то бишь нам. Для,блядь, расширения кругозора. В Рашку для расширениякругозора. Ебанутые, да. И это только начало, анон.
Для меня, радостно проебавшего момент прибытия тупой арийской суки вРашку, новости начались с порога. Нет, я был в курсе, что к нам едетсраный ревизор, но не к такому же пиздецу, аннон. Итак, комнаты уменя больше нет. «Родненький, будешь спать на диванчике в зале,девочке нужно пространство».
Блядь, а мне не нужно. Но это ладно, это понятно. Компа у меня тоженет. Тупая тварь поднимает жуткие истерики (чувствую себя ебанымбелорусским партизаном), стоит лишь попытаться зайти. Я, блядь, долженстучать и спрашивать разрешение. На немецком. Нет, русский она знает,но никак не реагирует. Мне так и было предложено выучить пару фраз на«нормальном языке» (цитата), иначе хуй я куда зайду.
Сейчас твари нет в квартире, свалила гулять, так что да, я, рак,отравлю вам жизнь. Внешность? Метр в кепке в прыжке. Стройная. Чертылица максимально точно можно описать как "сучные", тонкие. Бледнаякожа, тёмные волосы. Цвет глаз дурацкий, не могу понять голубые ониили зелёные - цвет словно меняется. Не знаю, бывает такое или нет,может у меня цветовой кретинизм. Хотя и не в такой степени, чтобзелёный от голубого не отличить. С кожей то ли проблемы, то ли бзик -куча средств по уходу, раза три на день умывается, чистит свой фейс ит.д. Занимает всё минут пятнадцать минимум.
Продолжим. Про мелкие подъёбки я даже не говорю. Это всё в порядкевещей: наступить на ногу, толкнуть, начать напевать песенки в шесть,часов утра (как и мои чудо родители, это заморское чудо - жаворонок),причём обязательно зайдя в зал, прочий пиздец. Вроде мелочи, но затрое суток ЗАЕБАЛА!!! Лизать писю как тут советуют и в мысляхнет. Хочется расчленить, но боюсь срока. Всерьёз думаю о вхождении вряды Сюткинистов. Как думаешь, поможет ли, анон?
16:12
А пока, ВНЕЗАПНО, пороюсь-ка я в её вещичках. Посоветуй анон, как неоставить следов?
Спешу аноны, эта хересь может вернуться в любой fмомент.
Да, принято.
Вот зараза, аноны, я свет боюсь включать. Шарюсь в темноте просто каксраный БондоБэтмен.
Пока ничего интересного. Только бумажки на немецком. Типа грамоты.
Да, забыл, нарыл тут словарик немецких жаргонных выражений концавойны. Парочку выучил. Посмотрим на её рожу. Будет выделываться, ейбогу, уебу.
Аноны, что за хуйня такая NIDAN и DKV? Больше ни черта на этих бумажкахне видно.
17:23
В общем, странно вышло, мда. Нет, меня не отпиздили и не ебали трубой,хотя мы посрались.
Пришла. Ключи ей дают. Тут же с порога недовольно нахмурила рожу(взять и уебать), бормочит непонятную немецкую хуйню. Подошла. Я какраз успел засесть обратно за машину, закрыл нульчик. Сижу.
Блджад, аннон, как может измениться голос девушки. У неё ведьнормальный, даже приятный голос, вообще-то. И тут, ВНЕЗАПНО, онпревращается в злобный рык обдолбавшегося эсэсовца.
Адски мотивирует, кстати.
В целом её послал. И на русском, и как умею на немецком, дляпонятливости. Она сделала неебичеки круглые глаза и бросилась наменя. Я как-то умудрился попасть ей в лицо. Она неслабо заехала ногойв голень, но я устоял. Вообще не почувствовал ничего, лол. Хотяпрозреваю синяк. Сейчас трололо в ванне. Похоже, плачет. Хотя завключённой водой этого не слышно. Может вены себе режет, я не в курсе.
Никакой «радости победителя» не испытываю. Да, ночью трахну конечно.В общем, до завтра аноны. Можете проебать.
18:02
Я тихонечко в тред. В целом ни хуя не понимаю в тян. Никакихпоследствий, пока, кроме дико болящей ноги нет. Девочка посидела минутдесять в ванной и, как ни в чём не бывало, пошла на кухню. Я, ощущаясебя одновременно уебаном, пиздолизом и ВИНОВАТЫМ, пошёл за ней. Врезультате, объединёнными усилиями, разогрели сосиски, лол. Вот пока ився история.
Да, не спит, смотрит телевизор. Интересно, спалит завтра родителям илинет?
Спросил за что могли краутчан прикрыть. Обернулась, посмотрела, судивлённо сочувственной улыбкой и сказала, что обычно за клевету егоблокировали.
Ладно, я ухожу. Будем смотреть телик вместе.
26 июля 2009 год. 11:34
Сейчас мы все сваливаем "показывать город", с моим дядей. Городпоказывают второй раз, я прошлую экскурсию пропустил.
А, про сиськи забыл. На вид грудь как грудь. Ничего выдающегося.
Девочка боится высоты. Панически. Есть у нас постамент с Т-34, каквезде, собственно, но он довольно высокий; в то же время камень,которым он облицован, выступает на манер довольно удобныхступенек. Девочка всё крутилась вокруг него, в итоге подошла ипредложила лезть вместе. Да, аноны, внезапно она вспомнила русский, нос её акцентом и приказным тоном всё равно ощущаю себя партизаном.
Согласился. Когда подошли, предложила лезть первым. Я быстренькообдумал предложение на предмет ловушек, ничего не удумал иполез. Следом девка.
Там места довольно много, можно спокойно стоять. Залез, наклонилсяпосмотреть как её успехи. Высота постамента метра четыре споловиной. Первые три она перелетела одним махом, чуть ли не на однихруках. А вот потом вцепилась в камни, вжалась и полезла ужемедленней. Да ещё и зажмурилась похоже, лол.
Когда она подняла глаза, в них был такой ужас анон, что мысли "а неуронить ли её случайно?" пропали начисто. Схватил за руку, вытащил наверх. Классно. Стояли, смотрели на город. Когда налетал ветер, онаощутимо вздрагивала. Просто праздник какой-то.
Да, кстати, если бы мне довелось пощупать её тельце раньше, я бы можети передумал сраться и терпел бы. Как пружину держать. За грудь нехватался, конечно.
Едем в автобусе. Треплется с дядей насчёт танчиков и самолётиков. Ятоже присоединюсь, так что до связи. Хотя, раз проблема решиласьвроде, даже не знаю, что тут писать. Всё что хочет ОП, - это покоя испать. Ах ты ж мой тёплый песочек. Всё тот же вываливающийся из рукителефон, так что граммар наци - валите.
14:12
Попёрлись на пляж. Мне, кстати, предлагали свалить. С Солнцем не оченьдружу. Совсем не дружу, прямо скажем, обгораю в момент - волдыри,температура. Вообще нам, вечно бледным совам, в вечную ночь бы, лол. Сплаванием тоже некоторые проблемы и водоём больше ванны, вызывает вомне некоторые опасения.
Скажу прямо, потискав тян на ветру, мне внезапно полегчало, и вообщево мне очнулся недодавленный интернетами, может не альфа, но хотя быбета самец. Да, школьник перевозбудился.
На пляже нам было сообщено, что девочка тоже слабо переносит солнце,поэтому намерена провести время в воде. И свалила раздеваться. Яостался в тенёчке. Нет, рассказа о том, как все ослепли от неземнойкрасы, стоило ей выйти из раздевалки, не будет. Суховатая, если выпонимаете, о чём я. Нет жира, но и нет никаких "мУсКулов", затосухожилий полным полно. И веснушки на груди, дважды лол. Пока девочкаметодом танка пробивалась к воде (похоже, ей известна ровно однамодель движения - прямо, прямо, сдвинуть то, что стоит на пути, иснова прямо), дядя, уже успевший запастись пивасиком и как обычновнезапно обнаруживший сослуживцев, словесным пинком придал мнеускорение и я тоже попёрся "плавать".
Плаваю я двумя методами - медленно и ещё медленнее. Но на воде вообщенеплохо держусь, плохо понимаю как люди умудряются тонуть. На всякийслучай поэтому и сам боюсь утонуть, лол. Всё-таки ванные я значительнобольше уважаю, да. Первые секунды я просто тихонько дрейфовал,высматривая трололо. Её не было. Нигде. Я начал дрейфовать дальше,даже поплыл. Никого не обнаружив, выплыл из основной толпы (ну, вы вкурсе, 90 процентов народа кучкуется в аморфную засыкающую воду массу,не далее чем в двадцати метрах от берега) и уже начал подумывать, непоплыть ли к недофонтану, который неизвестный гений воткнул посредиреки, как меня атаковали.
Такого КИРПИЧА, я не высерал НИКОГДА в жизни. Я ведь боюсь утонуть,анон. Представь, тишина, только редкие повизгивания уже основательноотдалившейся толпы купальщиков, уточки, солнце. Я спокойно дрейфую,именно дрейфую на спине. Даже об этом чуде из дальних зарубежъев недумаю. Даже о нульчане забыл. И тут, блядь, ИЗ НЕВЕДОМЫХ ГЛУБИН мненаносят неожиданный удар. Я даже заорать не смог. Серия пинков вбочину откуда-то снизу, сноп брызг, и меня так нехило притапливаетвесьма не нежное тельце, навалившееся сверху. Даже мыслей о пиздеце небыло. Ржущая скотина отпускает меня и парой гребков оказывается метрахв трёх. И смотрит. И хохочет над тем, как я пытаюсь стабилизироватьсяи сориентироваться.
Догнать и держать под водой пока не перестанет трепыхаться, - вотпервый позыв. Ты ведь меня одобряешь анон? Вот только скорость меняподводит. Пока я проплываю десяток метров, она делает все тридцать.Минут десять пытался брать измором. Плыть ровно, с одной скоростью,ниже своего даже среднего показателя. Путь думает, что я совсемтормоз. Потом, когда заиграется/устанет/и то и другое, догнать,схватить, и вот тут мы похохочем.
Мне даже казалось, что это годный план. Пока она не исчезла подводой. Нырять для меня, это - пиздец, погибель и разрушение. Поэтомуначал нарезать круги. Даже поднырнул пару раз, пытаясьуслышать. Ничего. Тишина. Через некоторое время, начал высератькирпичики. Время то идёт и никого нет. Утонула что-ли? Прошло ужепорядком времени, не меньше минуты с мелочью, и никого. Я ужеосновательно пересрал, прекратил циркуляции и уже почти решил реальнонырнуть (зачем, вопрос хороший, утопиться что-ли рядышком?), как этаподлодка, обойдя со спины вцепилась в меня всеми конечностями и,проорав что-то на своём, макнула в воду.
Блядь, как же там на глубине темно и хуёво. В ответ я от страха, прямоскажем, вырвал руку и вцепился в неё. Вот так аноны мы и шли на днонесколько секунд. Потом расцепились, всплыли и всё началось заново.Часа два мы так рыбачили. Я, значит, выступал в роли слоупочного,хуёво плавающего эсминца, а она косплеила Вульфшрудель, если яправильно воспроизвожу.
Сейчас-то я, изрядно нахлебавшись, лежу на песочке. Но не посрамил,нет, пара удачных манёвров заставила и гостью экстренно всплывать ихлебать водичку в незапланированных количествах. В целом, яотдыхаю. Она, посидев, отвалила посмотреть на загорелые тельца нашихмалолетних качков, как раз устроивших тут свои отжимания, с цельюзакадрить какую-нибудь тян. Конвойный эсминец сеанс связи закончил.
16:48
У треда никакого "финала" не будет, мне ещё неделю страдать. Или нестрадать. Всё-таки удар в ебало творит чудеса, лучше часовой лекции.Рассказ на сегодня, а может и на всегда (профит от треда для меняпохоже утерян, всё и так окидоки) будет закончен зарисовкой, по поводукоторой вы будете снова орать "ТЫ ТРОЛЛЬ СУКА!!!". И да, увидь я эточуть раньше, сидел бы себе тихо и не выпендривался.
16:59
С пляжа Аня ушла разбогатевшая и довольная. Бьюсь головой о кривоедерево, под которым мирно отлёживался, от сожаления, что пропустилначало представления. Хотя и к финалу оказался в первых рядах. Итак, яуже упоминал наших местных качков, фанатов гирек, подходов, отжиманийот песочка и девочек, конечно. Практически каждый вечер эта кампашка,слегка меняясь составом, выкатывает на пляж, сыграть в лесенку, дапродемонстрировать окружающим тян свои округлости и рельеф. Заодно,они уныло меряются членами, отжимаясь на деньги. Один раз - десятьрублей.
Начало я пропустил, но подозреваю, что при виде денег у трололопроснулись потайные инстинкты. Начало я, как уже говорил, пропустил,но, судя по крикам, которые и привлекли моё внимание, она раззадорилапарней на отжимания, всячески демонстрируя свой интерес. Когда я тудадоплёлся, она как раз щупала бицепс победителя. Победитель радостноухмылялся, соперники доставали деньги, Аня тоже улыбалась. В этойулыбке можно было увидеть и горящие русские хаты, и бесконечныеочереди в газовые камеры и "Arbeit macht Frei". Гаденькая такаяухмылочка. А может, я слишком пристрастен. Итак, внимание, аноны!Математика такова. Один раз отжаться - десять рублей. Никакимиматематиками парни не заморачиваются, выигрывает тот кто отжалсябольше. Рекорд у них в районе пятидесяти. Девочки обычно в восторге,во всяком случае те, кому интересна мышца. И вот у этих спортсмЭнов,симпатичная тян спрашивает - "А на одной руке, сколько?". Спортсменыошарашены. Они никогда и не пробовали. И настроения пробовать у нихнет, а вдруг сфейлят? В результате, вздыхая, жалуясь на женскуюслабость экологию и вообще, Анюта сообщила, что отжиматься онапопробует. Нет, не получится, конечно, (много глупых смешков), но(смешки), хоть на мороженное (смешки, а в душе дьявольский хохот),девочке уделят? Одно евро за раз, в чём проблема? Или пятьдесятрублей. Качки соглашаются. Улыбаясь смотрят на тян, которая сейчасбудет стонать и плакать, пытаясь преодолеть земное тяготение. Аняотжимается десять раз. Одной рукой. Потом меняет руку и отжимается ещёдесять. Тишина. Занавес. Я дохну от смеха. Качки плачут. Безпоследствий, впрочем не обошлось. Только мы вышли с пляжа, как тянпрактически втиснула мне сумку и начала, постанывая, растиратьруки. которые кстати, ощутимо подрагивали.
27 июля 2009 года. 09:23
Есть у сов одно несомненное преимущество над жаворонками, когда мыпросыпаемся, ранние пташки уже почистили перья и сонной толкотни передванными/туалетами не происходит. Впрочем, сегодня я поднялся раньшеобычного, причём добровольно и не под песенку. На кухне уж оченьшумят. Аня вознамерилась что-то готовить, мама решила ей помочь. Дверьони прикрыли, но всё равно шум неплохой производят.
Так что, я чуть раньше обычного с вами.
Даже не знаю, с чего конкретно начать, ничего особенного непроизошло. После пляжных приключений немка подремала с полчасика, апотом свалила смотреть телевизор, евроньюс. И там опять заклеваланосом. У неё такое няшное выражение лица, когда спит зубами к стенке,уходит всё напряжение, это вот её вечное «всех убью, одна останусь».А у меня внезапно появилось желание, нет, не трахнуть как тут желаетполовина контингента, а накрыть одеяльцем и погладить поволосам. Трахнуть, это наверно следующий уровень.
Согрешить с волосами не успел, она проснулась, как раз начиналсярепортаж о каком-то конкурсе их европейской быдло песни. Вот это анонаповеселить должно, показывали представителей Франции, Италии, ещёкаких-то разных Швеций, никакой реакции. Потом выходит на сценурасовая нигра и ведущий с таким жизнерадостным пафосным оптимизмомзаявляет: «представитель Германии!». Я сам всегда смеюсь, когда насцену за Германию выходят нигры, турки, и прочие жители не нашихебеней, никогда не относился к правым, ни в одной из их версий, носогласитесь смешно же. Германия – и вдруг, нигра. Прямая поставка изСеверной Африки. Но я то ухмыляюсь, а Аня издала стон боли и выдалаэпичный фейспалм. Никаких комментариев не последовало, но я прямослышал, и даже жалею, что не озвучил: БЛДЖАД, ПОЧЕМУ НИГРЫ?! ПОЧЕМУ НЕНЕМЦЫ?! ПОЧЕМУ, БЛДЖАД, НИГРЫ???
Поставив себе синяк, она встала, и пригласила (так и сказала, «яприглашаю тебя в свою комнату», лол) показать ей игрушки. Которые уменя как назло, все на русском, а она, хоть и говорит неплохо, ночитать видимо вообще не получается. Некоторое время показывал ейВедьмака. Понравилось, похоже. Потом вспомнил, что в дополненнойверсии есть немецкий и выставил его. Убедился, что боевая системаВедьмака и впрямь на первый раз не всем понятна, пришлось объяснять.Это реклама Ведьмака, Германии, нигр и прочего, да.
Я ухожу. Возможно вернусь. Есть один момент, может и озвучу.
09: 59
Момент произошёл сразу, после того как в игре Геральт под управлениемнемки трахнул Трисс. Она отстранилась от монитора, полуобернулась изадала мега вопрос. «Ты смерти боишься?» Я даже немного прихуел. Чегоуж там, мозг поймал конкретного клина. Только, что мы, хихикая,обсуждали многочисленные связи ведьмака, и тут такой прогон.
Экнув, я начал распутывать извилины, а она, не дожидаясь ответа, ей онпохоже и не нужен был, продолжила. «Я и боюсь и не боюсь. Я не боюсьвот этого… – она покрутила пальцем в воздухе, словно вылавливая слово– такой, смерти, утонуть, машины, или убитой на улице. Это просто мироказался сильнее меня. Это ничего. И старости я не очень боюсь, онанеприятна, но это обычно». Она замолчала, шевеля губами и морща лобик,явно вспоминая слово. Я справился с парой намертво сцепившихся мыслей,подобрал слегка свесившуюся челюсть, и брякнул почти наугад«Дряхлость?» «Да, ответила она – вот оно. Слабость. Не заснуть и непроснуться, не размазаться по дороге, а вот так вот. Когда не можешьидти. Бежать. Даже дышать тяжело, а жизнь ещё есть. Если умирать, я быхотела сразу». Моя мысль свернула на суицид, и похоже она понялаэто. «А самоубийцы – кретины», - резко сказала она, и вновьповернулась к монитору. Там как раз начиналась новая главаигры. «Расскажи мне о нём ещё» - перевела она разговор на персонажаигры.
Вот такой момент. Что это было? Меня есть зовут. Посмотрим на успехинаших хранительниц очага.
10: 12
Домашние хлебцы, это обалдеть как вкусно. Маленькие, за один укуссъесть можно, хрустящие, мягкие, мешок можно съесть. Хотет такиекаждое утро. Но настроение мне засрали. И на этот раз Аня имеет кэтому косвенное отношение. После завтрака, я отправился поестественным надобностям, родственница ушла мучить телевизор и свойтелефон одновременно, а на выходе из комнаты для раздумий меня поймаламама. Отвела в кухню, и тихонько поздравила с тем, что она рада, чтонаши отношения наладились, что я молодец и давно бы уже так. «Ты жедолжен понимать, как ей тяжело. У неё брат от рака умер, совсемнедавно»
Чувствую себя хуесосом, обмудком, дебилом и последним скотом. Воттакая, блядь, музыка. Такая, блядь, нахуй, романтика. Не знаю, какнаписать.
15:23
Несколько минут уже размышляю, но слова не идут. Хочется передатьэмоции, запахи, всё – вложить картинки сегодняшнего дня прямо в твоюголову анон. И слов не хватает, и никакого иного инструмента кромеслов у меня нет.
Сегодня мы посетили катакомбы. Место, в которое уж точно не поведёшь«порядочную девушку», но я решил, что у нас тут особый случай.Катакомбы, это обиходное название для старого, заброшенного и почтизабытого комплекса подземных убежищ и складов, которые частичноразрушили ещё во время Великой Отечественной. Сейчас о них напоминаюттолько десяток низких башенок дотов на холмах, да весьма крепкаядверь, блокирующая главный вход. Убежища всё намереваютсявосстановить, но, как это у нас бывает, дальше заявлений дело не идёт.
Из персонала «почти стратегического объекта» только сторож и обходнаягруппа из нескольких человек. Раньше туда пускали экскурсии, но послетого как эпичный долбоёб сломал себе обе ноги, свалившись в шахтубывшего лифта, школьников туда не водят. Выходы все старательноперекрыты, но всё же есть один неучтённый. О нём знают наверно,человек десять и открывается он только когда из водохранилищасбрасывают воду. Не самое приятное место. Широкая труба, закрытаядавно прогнившей решёткой, в которой не хватает половины прутьев,заросли кустарника закрывают её сверху и отчасти с боков. Из трубыпованивает тиной, и слышится тихий гул, весьма неприятный, если зайтивнутрь, кожу начинает ощутимо продирать мурашками. И угольная темнота.
Аня всю дорогу до места (я ничего не сказал о нашей цели кроме того,что будет сюрприз, одеться стоит в то, чего не жалко, и вообще, еслине хочешь, не иди) допытывалась, куда же мы идём, расспрашивала какиеслова она произносит особенно неправильно. Я отвечал большеодносложно. Немке наскучило такое отсутствие внимания и она без всякихпрелюдий начала слэмиться, и весьма жестко. Опыта у неё явно большечем у меня, через десяток столкновений, стало ясно, что, не смотря напревосходство в массе, ловить нечего – недостаток веса онакомпенсировала частотой ударов.
Миниатюрная пружина, её богу. И как же она красиво идёт. Я ужеговорил, аноны, в каноны идеальной быдло красоты она не попадает,наверное: небольшой рост, острое лицо, худощавая, но при этом мне, смоими чуть менее чем двумя метрами роста, приходилось прилагатьусилия, чтоб не отстать. Не хочу вещать избитую хуйню про грацию лани(ага, саблезубая лань), но единственное, что пришло мне на ум изсравнений, «росомашья кровь». Не знаю, откуда, но вот это явно пронеё.
Чтобы добраться до трубы, надо сначала забраться на небольшой холмик,а потом, по едва заметной тропинке, скользнуть через весьма крутойсклон вниз. Можно идти по берегу, но там ила по колено – и это одна изпричин, почему о трубе мало знают и её ещё не заварили нафиг.Уговаривать её не пришлось, наоборот она сама обогнала меня,проскользнув внутрь. Дальше - несколько метров по слизкому илу,нанесённому водой, и вуаля – через проход в стене, поднявшись нанесколько ступенек, ты попадаешь на второй уровень всего сооружения.
Аня шла впереди, я придерживал её за талию (нет, ещё не пофапал наэто), страхуя, потому что ступеньки там весьма коварны. Во мневзыграло альфа быдло и, как только мы поднялись, я отпустил её,направил фонарик себе на лицо, снизу, включил и крикнул «БУ!» Идиотакусок. В ответ, практически одновременно она так же включила фонарик искорчив страшную по её мнению рожицу завыла. Малолетние кретины наотдыхе, да, анон, первый назовусь быдлом и выйду из строя. Но в тотмомент это показалось очень смешно.
Второй уровень: штабные помещения и подземные казармы. Там всегдасильно пахнет горелым, видимо с самого сорок первого. Все комнаты тамзакрыты стальными листами, фактически свободно можно идти только попрямому коридору, на удивление чистому. Через равномерные промежуткистоят тяжелые, тускло поблескивающие, без малейших следов ржавчиныстальные подпорки. Аня крутилась по коридору как юла, видно, чтостарый советский бункер ей весьма понравился. Заглянув в пустые шахтылифтов и постояв перед покосившейся бронеплитой, заклинившей ещёсемьдесят лет назад и заблокировавшей вход в штабные помещения, мневсё-таки удалось уговорить её идти дальше, иначе она бы так исозерцала горящими глазами толстенный лист стали, который семьдесятков лет никто не решается трогать. А может, попыталась бы пробитьего головой, лол.
Первый уровень всегда освещён и более-менее приведён в порядок. Я незнаю, что там конкретно располагалось, но центром его являетсябольшое, двадцать на двадцать метров помещение, больше похожее наангар. Стены забетонированы и потолок там очень высокий, метровпять. На стенах часто висят лампочки, питающиеся от генератора,стоящего снаружи, его выключают только на ночь. Зачем освещать бункер,где никто практически и не бывает, это не ко мне вопрос.
Мы сели на песчаный пол и, пока немка оглядывалась (я понял, чтозначит "горящие глаза"), я рассказывал, что знал об этом месте. Онаслушала внимательно, медленно обходя ангар кругом, прикасалась к так ине осыпавшемуся железобетону и только что не облизывала его. Я, прямоскажем, смотрел по большей части на неё. Нет, я не буду трахатьтроюродную сестру, разве что она сама накинется, но нельзя непризнать, моё отношение к ней теперь изменилось.
Она тоже начала рассказывать, слегка возбужденны голосом, путая слова,и поминутно сбиваясь на немецкий. Немецкий звучал необычайно органичнов этом остатке оборонительной линии СССР. Завораживающе. Ихотдалённый родственник из тех, что не свалили в Россию по приглашениюЕкатерины, участвовал в Восточном Походе (она это так называет) ипогиб в ходе операции «Малый Сатурн». Я слушал рассказ о подвигах,ололо, пехотинца вермахта на Российских полях и вспоминал рассказы освоих родственниках, погибших под Московй и Курском. Всё было оченьстранно. Словно мы выпали из реальности.
Замолкнув, она положила фонарик, быстро подошла ко мне (я стоялприслонившись к прохладному бетону) и, чуть поклонившись и отставивногу, протянула мне руку, с улыбкой попросив «составить ей пару втанце». Анон, это был, безусловно, самый странный танец в моейжизни. Я никогда не ходил по дискотекам, там для меня слишком шумно илюдно, я теряюсь и замыкаюсь, оказавшись в такой толпе. Даже в школена классных танцах меня редко приглашают, зная, что по неулюжести ямогу посоревноваться с трехногим слоном. А это гораздо больше, чемдевять тысяч.
Но сегодня я танцевал, и со стороны это должно было выглядятьсюрреалистично. Не то, чтобы я падал каждые пять секунд или сломалдевочке ноги и, несмотря на крики, продолжал таскать её тельце ввальсе, нет. Но ты представь, анон, старый бункер, несуществующейстраны. Легкий аромат гари, оставшийся ещё с войны, который наверноене выветрится и через сто лет, запах сирени её духов, немногосыроватый воздух, свет стоваттных лампочек накаливания, протянутыхвдоль стены на проводе. И посреди всего этого два школоло, из разныхстран, которые когда-то чуть не разорвали друг другу глотки, танцуютнечто, напоминающее вальс (я, разумеется, безнадежно сбивался, чтоподелать, не умею я танцевать). На полу, покрытом песчаником, которыйещё, быть может, помнит сапоги солдат, оборонявших это место и грохотбомб, разворотивших основные наземные укрепления. Когнитивныйдиссонанс на марше.
Это было прекрасно, анон.
Сейчас моя гостья в ванной, отмывает волосы от паутины, в которую мывлипли на обратном пути. А я вот сижу и фапаю в
Пока, анон.
15:45
В паутину мы попали на обратном пути, совершенно глупо. Пока мывеселились внутри бункера, ин реал лайф, прошёл небольшой дождик. Дажене дождь, а морось, лишь едва смочившая землю. Но этого вполнехватило, нет, не для того чтобы утопить нас в подземелье, но чтобызначительно осложнить наше возвращение.
Как я уже говорил, спускаться к трубе надо по весьма крутому склону,цепляясь за кусты и высокую, слегка пожухшую под солнцем траву. Делоэто не самое простое, вполне можно сеть на задницу и бухнуться слегкамимо, прямо в грязь. Вам бы не захотелось, дорогие аноны оказаться внашем иле, под сухой корочкой, прихваченной солнцепёком, там пиздец иразложение. Последнее в прямом смысле.
Ох, как мы лезли. Тяни, толкай, товарища выручай. Скользкая влажнаятрава, тонкий слой влажной земли и не менее мокрый кустарник. Крометого, на половине пути нас застали предательские смешинки и всё, чтомы смогли, это, захлёбываясь от смеха, вцепиться друг в друга, повозможности упереться ногами в землю и надеяться не кувыркнуться вниз.Смех без причины, признак дурачины, вот мы и полулежали на склоне,хихикая как умолишенные дауны. Через некоторое время, мы началиуспокаиваться, и это было очень удачно, так как у меня уже началосводить живот, а Аня просто захлебнулась смехом и начала хрипеть, чем,- да, вот наше состояние, - развеселила меня ещё больше.
Прекрасно, аноны. Солнце ощутимо прогревало, но, странно, при моей-токрайней степени невыносимости жары и влажности, в этот раз я,наоборот, наслаждался ими. Я наслаждался солнцем, запахом мокройтравы, влажно землей и едва заметным шумом дыхания девушки рядом сомной. Как в тех самых дурацких книжках и фильмах, которые никогда мнене нравились. Раньше я откровенно не понимал и не верил всемромантическим героям, я не верю им и сейчас – но всё же, приходитсяпризнать, что такие вещи случаются. Я действительно чувствовал толчки,биение её сердца и, аноны, никогда, никогда ещё я не испытывал чувствболее умиротворяющих и прекрасных чем тогда, ощущая биение сердцачеловека находящегося рядом со мной. И как бы не долог, а он всегда недолог, не был миг счастья, он останется со мной навеки.
Как бы чудесно всё это не было, надо было продолжать восхождение. Мыне могли торчать на склоне не то что вечно, а вообще хоть сколько-то,потому что Ане как раз должны были звонить родители.
Итак, мы вылезли. Было это уже не так весело, особенно, когда ближе квершине на нас внезапно обрушилась икота. Подталкивая друг друга (вэтом было столько же эротики, сколько её можно усмотреть в катаниибочек), мы всё-таки выбрались наверх.
Россия, страна контрастов. Капиталистические страны, тихо плачут вуголке. Вот - поле, заросшее всем, чем только возможно, на которомводится туча живности от кроликов до гадюк. По полю разбросаны холмикис дотами. Протекает река. Тишина и покой. Дальше недосад. Никакихопечаток и забытых пробелов, кто-то когда-то, вздумал здесь разбитьяблони. Посреди поля. Десяток деревьев, выживших исключительноблагодаря своей упёртости. Ещё метров семьсот дальше, и мы уже вгороде миллионике, ололо, какая неожиданность. Такое сочетание нашугостю повергало в недоумение. А общая неухоженность ВСЕГО, так жевызывало некоторый диссонанс в её с рождения немецких извилинах.
Ещё над полем любят летать вертолётчики, испытывая своимашинки. Вообще, мой город редкое место, где пролёт десятка боевыхвертолётов строем, в полной обвеске, не вызывает никаких эмоций угорожан. Полетели? И ладно, чего мы, вертолёта не видели? И вот, какраз когда мы пересекали поле, очередная партия Ми, решила поразмяться.Двадцать восьмой - весьма внушительная машина и, когда они пророкоталинад нами, фройлян вскрикнула и, не отрывая от них взгляда, побежалавперёд. Как раз курсом на яблони. Которых, прямо скажем, под слоемпаутины уже и не видно было. Гусеницы, же.
Романтики в этом уже конечно, ноль. Но вот так вышло. В результате,Аня немедленно полезла в ванную по приходу домой и не вылезала почтичас, фыркая как взбесившийся ёжик. Ах, как она шумела когда влетела вдерево, в эту белесую пелену забитую мелкими гусеницами. Никакихвизгов. Но знай немецкий, уши бы у меня отвалились.
28 июля 2009 года. 17:46
Когда я в минуты, (чего уж там, месяцы и годы), одиночествапредставлял себе «идеальную девочку», мне никогда не удавалосьнаделить её конкретными чертами лица и характера, но я всегда, как ивсякий порядочный анон, знал, что она мне ДОЛЖНА. Она должна со мнойебаться и вести умные беседы. Ни в коем случае не быть умнее меня,конечно. Образ настолько идиотский, что даже школоло ясна егофейловость. Не знаю конкретно, в чём дело, может быть виной томунедостаток общения, хотя какой-то опыт у меня есть и к завсегдатаям/nhk/ я не отношусь, может качество тех девочек, с которыми яобщался. Но вот так оно было.
Всё это вступление мне нужно, чтобы собрать мозг в кучу и попытаться,передать настроение прошедшей ночи анон. Мы вышли на улицу уже послеполуночи и гуляли по пустым улицам. Район, в котором я живу, довольнобезопасен и, за исключением нескольких мест, шанс нарваться даже наудар в рыло минимален, а цепляться к парочкам издавна здесь считаетсяневероятным западлом.
Мы разговаривали обо всём на свете, анон. Никакой языковой барьер немог стать преградой внезапно застигшей нас словесной лавине и намоставалось только её оседлать. Погода, звезды, полоний, медведи (в томчисле и сгоревший в машине), водка, миллион изнасилованных в одномтолько Берлине (меня поразил ответ «Наконец то их кто-тоудовлетворил»), свежесть воздуха, ебанутость стритрейсеров во всехстранах – по закрытым домами дорогам как раз ревели пролетающиемашины. Мы перескакивали с темы на тему совершенно естественно инепринужденно. Прогулка напоминала тот незабываемый танец, только небыло над нами потолка и мы могли свободно гоняться друг за другом попустынным дорогам, распугивая кошек и вызывая неподдельный интересредких ночных куряк на балконах. Один даже поинтересовался, нетребуется ли Ане помощь, лол. Она ответила, что, спасибо, но она исама с одним справится.
Мы шли по дорогам, обдуваемые встречным ветерком, не обращая вниманияна капли воды, падающие с кондиционеров, в общем вдовольнаразвлекались. Я частенько гуляю ночью, точнее, хмуро нарезаю круги,но никогда не замечал того, что видел вчера. Например ёжика, яростнофыркающего и отступающего под натиском пары кошек к мусорникам. Яболел за ежа, Аня за кошек, пока наконец не согласилась спасатьживотное. Кошки нехотя разошлись под её выкрики, ёж был торжественноспасён и перенесён на пару сотен метров дальше. Мне показалось, что веё руках он даже перестал недовольно сопеть.
Летучие мыши носились в свете редких фонарей, едва не цепляяземлю. Аня хотела поймать хоть одну, хотя никаких идей, как этосделать не у неё не было.
Хочется отдельно поблагодарить жадность наших землевладельцев,благодаря которой на окраинах всё ещё остались огромные пустыри, пустьи окружённые со всех сторон домами и торговыми центрами. На одном изних муниципальные рабочие жгли засохшую траву, и мы долго стоялиобнявшись, глядя на целый ковёр огня, протянувшийся на десяток метров.Мне казалось, что смотреть на горящую траву и пару сонных пожарников,наблюдавших за тем, чтобы огонь не уполз, куда не положено, былодовольно скучно. У меня были припасены ещё места, которые я хотелпоказать и я повернулся к Ане, чтобы предложить идти дальше. Аноны, язастыл в тот миг. Ночь, свежий ветер, вперемежку с сухим жаром и дымомот горячей травы. Огонь, горячее пламя, а не слоупочные прозрачныеязычки как от влажных осенних листов. Отражаясь в её глазах, он сталчем-то большим, чем просто пламя, которое я видел много, многораз. Она смотрела на него зачарованно. Не скрою, я любовался её лицом,её глазами, которые приобрели совсем уж сумасшедший оттенок в этомнеровном свете. А может, это просто мой цветовой кретинизм даёт жаруперевозбужденным мозгам.
Потом мы смеялись над кавалькадой воющих машин, промчавшихся по дорогес диким ревом. Мне всегда девятки, переделанные под «гОнОчные», машиныказались забавными, но в этот раз они вызвали неподдельный смех. Авывалившаяся за ними из-за поворота, побитая, облезлая, едвашевелящаяся машина, видимо японская, руль справа, выехавшая с гарнымзаносом, но при этом жутко скрипящая и едва-едва поспевающая заревущими порождениями отечественного автопрома, заставила наспочувствовать натурально слабость в ногах, от смеха.
Мы гуляли ещё много где. Половинка луны освещала не хужефонарей. Через нарождающийся диск проходила чёткая белая линия,прочерченная самолётом. Если я и видел что-то красивее, в эту ночь, тотолько рядом с собой. Глядя на наш спутник, мы вспомнили о годовщинесъёмок самого дорогого фильма в истории, поздравили американцев стаким эпик вином, а после, как-то сразу перешли на поздравленияальтернативно одарённым, которые всерьёз надеются найти на Лунепосадочные модули, хотя астронавты на них же и стартовали обратно.
Потом мы ходили вокруг памятника ветеранам Афганистана, - странноесооружение, построенное по проекту одного из воевавших там солдат наденьги Совета Ветеранов Афганистана, вызвавшее не иллюзорную истерикуу главного архитектора города, но, как ни странно, в итоге вписавшеесяв общую картину. Аня гладила рукой броню и с удивлением указала мне навмятины от пуль, рассыпавшиеся по стали. Почему-то мне кажется, чтоэтот старый, побитый пулями бронетранспортёр удивил её больше чемчто-либо ещё за эти дни.
Я показал и странный пруд посреди невероятно заросшей рощи. Будь тамчуть свободнее, можно гарантировать, что это было бы самоекриминогенное место в округе, но заросли камыша, плотно стоящие, едване сросшиеся деревья отпугивают даже толкиенутых, и мало кто знаетдорожку к пруду, чёрную то ли от грязи, то ли от глубины воды, куда неотваживался лезть никто из тех кто выходил к нему.
Маленький, черный, почти идеально круглый, он со всех сторон закрытлибо деревьями, либо камышом, и только очень сильный ветер можетпоколебать его зеркальную поверхность. Там мы бросали камни, пытаясьвызвать побольше брызг, пытались пускать блинчики – все камниблагополучно тонули, сделав от силы пару прыжков, вспоминали лешего сводяным, и даже просили у них прощения за такое поведение, лол.
Стукнул уже шестой час утра, когда мы пошли обратно, под светомподнимающегося солнца, утомленно рассказывая истории опривидениях. Аня пожаловалась на боль в ногах, но нести себя непозволила, хотя я очень настаивал. Так настаивал, что до дома мыдобрались бегом.
Проснулся я совсем недавно, гость ещё спит. Меня в любой момент могутзасечь, и так уже спрашивали, что я тут строчу - не хочу я показыватьэтот тред. Даже историю браузера тру. Нет, я могу рассказать и продоставания, которые никуда не делись (вообще, скорее изменилось моёотношение, к ним), но зачем?
18:40
Кстати, мы всё таки догулялись, не до ребёнка дауна, лол. Мне теперьне услышать её голоса минимум пару дней, только хриплый шепот. Дамаэпично простыла и в результате была вынуждена перейти, а скореепереползти, в зал, поближе к телевизору, да и диван там удобный. Компснова в полном моём распоряжении, только вот, мне на него как-топофиг, сами понимаете. Сейчас пойду за лекарствами, аспирины, и прочиеупсы. А я же говорил, высуши волосы феном - нет, упёрлась, это типавредно для волос. Теперь вот страдает.
Очевидно, что я влюбился. Даже, в общем, скрывать не буду. Здесь, вовсяком случае. Все симптомы налицо. Я шёл за лекарствами, и судивлением обнаруживал, что мир вокруг изменился. Не было ни«небывалого ощущения счастья», ничего такого, но вокруг меня словносломали завесу непроницаемости. Первый раз за много лет, я даже неподумал взять с собой плеер. Такая мелочь вроде, но сейчас я понимаю,что уже несколько дней вообще им не пользуюсь. Раньше я его не брал,только когда мусор выносил, да и то бывали мыслишки взять.
Я стал замечать людей, анон. Не тупое быдло, не пацанчиков с Ягой ипиздами на ножках рядом с ними, а людей. Парень пытается поцеловатьдевушку, та смеётся и уклоняется. Да, и девочка не фонтан, и парень неБельмондо, но им весело и, странное дело, у меня даже мысли немелькнуло «тупое быдло». Только подумалось, что раньше я бы это точноподумал. Гормоны, анон, сплошные гормоны. Но может, «тупое быдло»,всегда так видит мир? Без штор, не запираясь в кокон музона, и непрячась в возвышенных мечтах «ах, если бы…». Вот кто-то грустит,кто-то веселится, кому-то больно, и это не зависит от уровня илитизмаи размеров перетянутой резиночками котлеты.
Лекарства я, конечно, купил, и вернулся домой, побив даже свои немалыерекорды скоростной ходьбы. А там была всякая романтика, или может меняпросто прёт от эндорфинов и прочей биохимии в крови.
19:21
Не романтично – вот, самое не романтичное, туалет. Есть некотороенедопонимание между похуистическим русским быдлом (мной), и любящейпорядок арийской заразой. Это, конечно, стульчак. Стульчак надоподнимать, или у вас тут традиция в санки садиться? Я полностьюсогласен, но временами забываю, есть такой тяжкий грех. Вот такой антиромантик.
Даже учитывая преждевременную кончину в тридцать два года, даже будучипавшим солдатом, пусть даже войны которую не принято слишкомвспоминать, Ханс Вандаттер всё равно ходит в семейных легендах каксобирательный образ сказочного долбоёба. Долбоебизм его закреплён внескольких сотнях писем, хранящихся как семейные реликвии, ценности инапоминание «не будьте такими дети, а если будете, пусть вас найдётбольшевистский штык, да побыстрее». Воевал он в рядах славногочего-то там (я нихуя не понял анон, и попытки прояснить ни к чему непривели), сапёром. Мастером тыловых дел. Имел немало благодарностейот начальства, и за дело – в дело ему вменялось обеспечение тыловогоснабжения, и это он выполнял на отлично.
И пасть бы ему, как подобает герою, оставив в памяти потомков лишьпару тусклых фотографий, копии благодарностей итальянскогокомандования (а действовал наш бравый воин, в тылах 8-й итальянскойармии), да смутные фантазии о героизме. Но письма фейлили всё. Пареньписал их много, очень много. Он не славил Великую Германию ифюрера. Не осведомлялся о здоровье. Даже его рассказы о личноуничтоженных огнём из пистолета партизанах, пытавшихся ограбить егокараван, не занимают много места в его эпистолярных экзорцисах. Главнаятема была одна. Туалеты.
Он описывал каждый сортир, в каждом селе, колхозе, городе где емудоводилось побывать. Размеры, материалы, есть бумага или нет, сколько,что использовать если бумаги нет, как смывать, чем смягчают запах, аесли не смягчают то чем пахнет. Стандартное письмо выглядело так,«Здравствуй маменька, здравствуй папенька, мы выдвинулись в(замарано),добирались столько-то, там я решил сходить по большой\малой нужде. ТАКВОТ, КЛОЗЕТЫ У НИХ…» - и дальше, потрясающе унылое описание. Аняговорит, что прочла все письма, (обмазывалась несвежей копипастой проговно, ололо). О сдаче шестой армии, к примеру, он пишет ровно водном письме, одной строчкой. Далее идёт описание сортира.
Битард-говноед, и сейчас улыбаюсь, вспомнив её рассказ. Впрочем, был унеё ещё родственник, танкист. Но тут мы слегка посрались, и свернулитему. У меня тоже родственник танкист, и погиб он как раз под Курском,там, где её отдалённый недопредок, получил свой первый и последнийЖелезный Крест. Кстати, её дедушку с бабушкой, из-за наличияродственников в Германии, эвакуировали в неведомые ебеня и к фронтублизко не пустили. Работали на заводах.
29 июля 2009 года. 03:23
На часах три часа двадцать три минуты. ОП не спит. Родители уехали, икак минимум пару дней их не будет, так что всё хозяйство на мне, какна мУжчине в доме. Четвёртый час, я не сплю и набиваю очередной кусоктекста. Зачем? В определённом смысле, он держит меня на плаву,анон. Такая исповедь. Начиналось все, как мотивируй тред, а теперь этопросто напоминание, что всё это не сон ебанувшегося обитателя /b/. Итонкий реквест самому себе, не зафейлить. Хотя, что там, я даже могувстать, пройти на цыпочках в зал, ступая по нескрипящим частям пола, яочень точно помню, на какие именно части узора на коре, надонаступать, чтобы не было ни малейшего звука. И слушать дыхание, тихоесопение всё ещё забитым носом, прикоснуться к жёстким волосам,посмотреть на расслабившееся лицо и слегка оттопыренную губу.
Я уже заходил, проклиная собственную слабость, и клянясь себе, чтопросто проверю всё ли в порядке, и поправлю одеяло, если оносползло. Нет, она укрылась едва ли не с головой, благо одеяло на мойрост, и в него она может завернуться несколько раз. Всё что хочу, этоне проебать то, что есть.
Уже скоро рассвет, а я сижу и вспоминаю. Не только эти дни. Моя перваялюбовь, аноны, она длилась ровно одну ночь. Смешно, да? Я никогда непонимал, что там в этой любви такого, что с ней все носятся. Ведьтанки и самолётики гораздо интереснее унылых историй о том, кто комудал и сколько перед этим действующие лица ломались. Однажды, в нашкласс перевели новенькую, весьма симпатичную девушку с большимизелёными глазами, и невероятным оттенком волос - светло медные, счёрными прядками – и это была не краска, инфа миллион процентов.
Однажды ночью, спустя несколько месяцев, я вдруг понял, что могудумать только о ней. Странное чувство разлилось по венам. Не желание,а эдакое блаженное тепло. «Так вот она какая, любовь», подумал я. Иудавил это чувство в зародыше. Что могло быть у меня с альфа-тян,перед которой выстроилась в очередь немалая часть альф школы?Ничего. И вот так я продолжал давить подобные эмоции годами. Кромезлобы, боли, прочего набора хикки задрота.
К чему я это пишу почти в четыре утра? Так вот анон, не знаю,понравится тебе этот высер или нет, но он нужен мне. Как пруф. Я небуду сопротивляться тому, что чувствую сейчас. Пусть, нет никакихшансов. Пусть, я не скажу обязательных слов про «я люблю тебя,приколись, какая новость». Пусть мне будет как угодно больнопотом. Сейчас, я не сфейлю и не отступлю. Сейчас, это сейчас, и его уменя не забрать.
18:44
Мне с ней легче, чем не просто с кем-либо ещё, легче, чем с самимсобой. Я поил её чаем с вареньем и долго убеждал доесть оставшеесяваренье на дне стакана. Она подозрительно смотрела на малину и морщиласвой лобик, явно пытаясь изобрести повод, не есть её, видимо. Не любитона малину, вот оно как. Потом в меня бросали подушкой, и требовалипоказать, где же у нас заныкана водка, «не верю что на всю квартируодна бутылка». Мы разбирали музыкальные диски, вспомнили Зомби Шона ирешили, что компактами нам в случае чего не отбиться и надо срочно,прямо с завтрашнего дня (уже сегодня), переходить на винил.
Мы пнули Лукаса, похвалили Уэдона, она испустила томный стон(зафейленый впрочем насморком) при упоминании братьев Винчестеров изакатила глаза, а я заревновал, и начал резко с этого вечера болеть задемонов. Невероятно лёгкое общение. Даже с друзьями у меня так неполучалось. Потом мы сидели вместе на диване, она положила голову мнена грудь, свернувшись калачиком (она занимает совсем мало места, можнодаже пожалуй упаковать в чемодан – инфа для особо извращённых анонов)и мы смотрели «Как я встретил вашу мать».
Аня несколько раз громко пожалела что актёр, играющий Барни, гей, этопреступление против женщин всего мира. Я сразу возненавидел и Барни, иактёра, подвергув их самой уничтожающей критике, на которую способенчанер, разве что без мата, пикч и копипаст. Я начал восторгатьсяХанниган, и в ответ получил множество возмущённых доводов о том, чтоЭллисон страшная, корявая, и вообще старая, лол.
Как я упоминал выше, еда в доме эпично закончилась и, обнаружив пустойхолодильник, фройлян выразила своё крайнее бесспокойство судьбойгерманской нации вообще и благополучием своей личности в частности. Ятоже был не слишком доволен открывающимися перспективами и поход запродуктами был поддержан обеими сторонами. Но. Есть эпичное но. С моейточки зрения, сходить за продуктами, это купить пельменей, колбасы,сыра, и хлеба. С жиру – ещё молока и рандомных фруктов. Этот подход(вполне годный, как мне казалось), был, отвергнут с ходу как ведущий красстройствам кишечника, плохой коже, и вообще, уродский, жалкий ибесперспективный.
Поэтому продовольственная программа перешла в цепкие руки моегокошмара. Анон, вот когда ты учил иностранные языки, первыми шливсякие названия видов зверей, там, растений, помидор, огурец,баклажан, всё такое. Не знаю, как у тебя, анон, несмотря на то, что явполне способен без гугла и словаря осилить средний текст покакой-нибудь рандомное настольной, к примеру, игре, названий всех этихсъедобных штучек я не помню. Вот у Ани видимо сходное строение мозга,она абсолютно не помнит, как там что называется из всех этих огурцов ипрочих разных томатов. Мы промучились с полчаса, составляя эпичныйсписок нужного. И это только пол беды. Потом, пошла сверка списка,так сказать, подбитие итогов.
Боже. Чёртовы немцы. У меня допытывались, что, сколько стоит, как врублях, так и переводя в евро, подключив к расчётам калькулятор.Откуда мне знать, анон, сколько у нас стоит творог? Я его покупаю, нотупо не помню этих цифр. Я помню цену хлеба, молока, не более. Когдазавозят продукты, свежие ли? Какая жирность молока, сколько белка,калорийность всевозможной фигни – да откуда же мне всё это знать?
В результате, первоначальный план был урезан вполовину, до выяснениямоей способности вообще что-то купить, и я был выброшен из дома прямона жару. С наказом обернуться быстрее. По возвращению, мне промылимозги по поводу отсутствия чеков на покупки. Из всего выходило, чтомагазин мог гореть, на город могли сыпаться бомбы и десантинопланетян, но чеки я был обязан взять, аккуратно сложить, иотчитаться с их помощью у командования. Второй поход, Аня решила,превозмогая болезнь (да выздоровела она уже, такую простуда не берёт,тут Эбола нужна), возглавить лично. Вот интересно, аноны, я многочитал, что наши базарчики вызывают у иностранцев, привычных ксупермаркетам, священный трепет.
Не знаю, может мне попалось что-то очень специальное, но ей было вцелом пофиг на окружающую «экзотику», носилась по всей площади безвсяких следов удивления на лице. Потом супермаркет, благо онрядом. Потом ещё один. Потом, родите меня обратно, опять рынок. Иснова циркуляция. Разве что, могу сказать – как вьючное животное меняне использовали. Да, носил кульки да сумки, но и она не брезговала нипотаскать, ни спросить что где. Я хоть и в целом, быдло-битард, новсё-таки ориентируюсь получше неё, очевидно. А циркулировали мы, как японял на втором круге, потому что она выясняла, где свежее идешевле. В результате покупка одного арбуза, затянулась на три этапа,впрочем, в ходе перемещений, мы набрали ещё кучу всего.
Жара. Влажность. Толкотня. Продавцы наперебой пытаются доказать что ихто фрукты/овощи/зелень/мясо, всякое прочее – самые лучшие. Аняпрактически не торговалась, но цены шли вниз сами собой, а этинехорошие люди, явно заботясь о её здоровье (но не о моём), через разперевешивали, добавляя лишние сто грамм "такой хорошей девушке,да". Под конец похода меня можно было выжимать и выкидывать.
20:13
Вот много говорят, аноны, «женщина любит ушами», все дела. Хуй.Женщина любит холодильник. Когда холодильник пуст, её уши отключаются,и все силы, похоже, уходят на выполнение задачи минимума, набить этужелезку едой. А может это просто такой способ выбросить энергию. Илиона просто воспользовалась ситуацией, чтобы изучить местныйассортимент. Не суть аноны, мне вообще вредно философствовать – какмне напоминают утренние посты, суть в том, что после возвращения, неуспел я припасть к блаженной влаге, меня опять выставили из дома, сквестом возвращаться не раньше чем через пол часа, но с ананасом.
Если в доме нет ананаса, значит его обитатели - вырожденцы, и им самаядорога в Аушвиц – это я уже так подумал, приходя в себя подкондиционерами и с ананасом в зубах, ожидая истечения положенногосрока. Я тоже бешено хотел жрать. И я был готов откусить кусок ужеот виновницы торжества.
21:04
Но в целом, все живы, все целы, никто не покусан. Меня накормили – этобыл может и не волшебный банкет со свечами и старыми винами, вообщенебывалых деликатесов там не было, но всё было весьма вкусно, остро инеслабо так жирно. Вот надо было пытать меня калорийностью нашихйогуртов, если на обед/завтрак, нечто вроде адова гуляша, эпичнойжирности? Причём такого, что я вываливаю в себя эту густую мяснуюмассу, а она попивает слабый йогурт, не было – ели одно и то же, изодной кастрюли. Надо взять на вооружение идею, кстати, готовим полнуюкастрюлю чего-то, ставим её на стол, рядом зелень, хлеб и каждый берётсколько влезет.
Вот так, сегодня, как-то обошлось без рассказов о красоте луны. Авремя у меня есть, потому что сейчас мы идём туда, куда следовало еёсводить уже давным-давно, и только битард бы не догадался. Сейчас она(я надеюсь, что всё-таки) выберется наконец из ванной, закончит своиприготовления, и мы отправимся в милое любому женскому сердцу место –самый неибический торговый центр города.
30 июля 2009 года. 16:54
Мы сидели на последних рядах, смотрели нового Гаррри Поттера. Я словнозастыл. Билеты брала она, не зря же такие места? Может, пронеслось,может и впрямь, места для поцелуев? Я сидел, как кол проглотив, незамечая действия на экране. Вопроса «что я теряю» даже не стоит – ятеряю всё. В случае фейла, я теряю вообще всё. А опыта неудач, у меняогого сколько. И вот так, замерев, словно стоит пошевелиться, и весьмир исчезнет, я и просидел почти весь сеанс.
Гарри крутил свои романы, все крутили романы, фильм вообще богат этимделом. А я сидел и тихонько доходил. Повернуться или нет? Не знаю,откуда пришел этот импульс, может едва слышный звук, или что-то ещё,или взбрыкнули гормоны – но я всё-таки повернулся к ней. Я обернулся иувидел, что она тоже смотрит на меня. Повернулась ли она только что,повинуясь тому же импульсу, что и я? Или смотрела ещё раньше, можетдаже, с самого начала? Я не знаю. Она улыбнулась, одними уголками губ,и приложила палец мне к губам. Я зачем-то повторил это движение. Еёгубы были сухими, это ощущение сухости я точно запомнил. Она кивнула,улыбнулась шире, убрала палец, и сказала слово – я точно наверно невоспроизведу, она произнесла его тихо и я не мастертранскрипций. Потом, она положила свою голову мне на плечо, отчего я -странное дело - тут же расслабился, словно убрали лишнее давление. Итак мы досмотрели фильм. Мы тут застрянем, аноны, не ждите.
Смешное? Вы видели когда-нибудь, блондинку, выбирающую ноутбук попринципу «пусечности»? Это уже стало нашим личным, маленьким мемом,гарантирую – только объяснять что такое пусечность, пришлось долго.Всё это конечно, очень странно наверно, для стороннего наблюдателя.Неудачнику хикки, обламывается такое. Возможность нормального общения,возможность близости и чёрт возьми, хоть какой-то нежности. Мне,циничному, всезнающему, коренному обитателю гнилых интернетовпоказывают, что есть ещё место в мире. Не чуду, нет. Норме. Тому, чтоказалось нормой в детстве. Понимаете?
Наверно, да, раз читаете эти высеры и не натравливаете граммарнаци. Ау меня пальцы дрожат, когда я набираю это. Не знаю почему. Странно,когда мы вместе, я становлюсь – нет, не альфой, но всё же меняюсь. Яне пытаюсь казаться мужественным, не выпячиваю фейлогрудь в убогоеподобие колеса, нет, всего лишь начал думать что говорю. Нет, вруаноны. Не то. Слушать я начал. Слушать, что мне говорят. Это странно,вдруг обнаружить, что раньше как-то и не слушал тех, кто говорил сомной. Возможно, это и есть одна из причин моих множественных фейлов?
Тут помянули Деншу, так вот анон, со мной случилась почти такая жеистория, когда я возвращался домой, только вот в отличие от Денши, яничего не сказал. Закрыл глаза и притворился спящим. К чему это я? Датак. Тот случай мучает меня, а мне нужен хоть какой-то разгон дляначала своей ..., исповеди, что ли? Вчера, хотя нет, уже сегодняутром, мы пришли домой слегка навеселе и мне пришлось всё-таки нестиеё на руках, уж очень устала. И когда я поднимался по гулкимлестничным пролётам, держа на руках эту неожиданно воздушно-лёгкую, нотакую плотную и теплую девушку, я подумал, зачем я пишу это? Возможно,чтобы убить чувство нереальности происходящего. При всей усталости,криках, взаимном непонимании, которое никуда не делось, обиженныхвзглядах и мелких бытовых трениях – всё складывается куда лучше, чем якогда-либо себе воображал.
Впрочем, скорее это опять финт измученных токсинами усталости мозгов.Я уже слышу крики с галёрки – «хватит нудить, давай уже!». Мылюбовались плавающей акулой и пришли к парадоксальному выводу, чтобыть съеденным такой красотой, вполне достойная смерть. Мы вспомнилиоб австралийце, который всю жизнь доказывал безопасность акул длячеловека – и, о, злая судьба, был съеден большой белой. Мы набрали горышоколада и поглотили его в рекордные сроки, основательно измазавшисьи потом вытирая, друг другу лица платками. Я видел своё отражение в еёглазах, и казалось – вижу и её лицо, в отражении моих глаз, отраженияв отражениях, уходящие в бесконечность.
Мы слушали рассуждения о пусечных и не пусечных ноутбуках, и я неуспевал разъяснять некоторые слова. Охранник подошел к нам, ипоинтересовался, «девушка, вам не плохо?» Ане было, несомненно, плохо,ещё немного и смех бы её просто разорвал изнутри. Мы обсудиливыставленные модели телескопов, и - о, ужас всезнающего богаинтернетов - выяснилось, что она понимает в апертурах, фирмахпроизводителях и прочих линзах больше меня, хотя по её же словамникогда особо этим не интересовалась.
Мы смотрели кино, и это я вам уже рассказал. Мы делали многое, скользяпо натёртым полам, обсуждая, что каждый из нас видит внутри фигурныхкусочков мармелада, посидели в кафе и обошли магазины одежды. Потом яотошел по естественной надобности, а когда вернулся, её на месте необнаружил. И знаешь анон, не было никакого ужаса - ах, меня бросили,потеряли, о, ужас какой! - Полное доверие, и, кроме того, чем она мнеобязана? Несколькими удачными днями своего отдыха в нашей не идеальнойстране?
Я обязан ей за это время ничуть не меньше. Потом она вернулась,красная как рак, тяжело дышащая, но подпрыгивающая от радости и отдаламне карточку на скидку в магазин спортивного инвентаря. Не знаю уж,что за акция там проходила в это время. Может в первый раз я понял,что значит нормальная жизнь. Может украшенная красками гормональныхбурь и прочей розово-оптимистичной чепухи, но всё же. Магазины всегдавызывали у меня как минимум неприятие. Необходимость продираться черезкучи хлама, что-то доказывать приставучим консультантам, вызывала влучшем случае раздражение. В этот же раз, всё было иначе.
Потом, мы играли в боулинг, крайне неудачно и на остатки средстврешили отпраздновать обоюдный фейл котельчиками. Которых явноперебрали. (Нет, мы не орали пьяных песен, но Аня явно слегкарастеряла ориентировку в пространстве), и мне пришлось, - ха,«пришлось», я был счастлив, что могу помочь, - её поддерживать. Подороге мы успели обсудить, странно останавливаясь на половине фраз иосторожно поглядывая друг на друга, все, что происходило за этовремя. Я не буду приводить ничего из этого личного разговора, но онпрошел очень удачно, разрешив оставшиеся неясности, относительнограниц наших отношений. Вот так аноны.
Я поднял её, уже почти спящую на этаж и уложил спать, накрыв легкойпростынкой. Она повозилась немного на кровати и заснула. Я ушёл надиван и сам уснул, едва раздевшись. Сегодня мы вновь проснулись позднои большую часть дня занимались наведением порядка, Аня зависла вванной, а я занялся посудой, полами, коврами и прочим. Потом, мыпросто сидели на скамеечке в ближайшем парке, болтая о всяком, восновном о музыке.
17:47
Странно, я ещё ей не надоел:
- Опиши меня. - Она стоит на столе, единственный способ стать гораздовыше меня. В джинсах и майке, босая.
Я замираю. Описать? В голове толкутся тысячи глупостей, избитые изатёртые тысячекратным повторением. Я смотрю на неё.
- И где твоё умение говорить? - Я непроизвольно улыбаюсь. Когда у немкизаканчиваются слова, она либо переходит на родной язык, либо вот такпространно сообщает, какое слово она хотела бы сказать. Иногда этопоходит на энциклопедические справки.
- Ну? - Её терпение иссекает мгновенно – и она легонько толкает меняногой в грудь, очень слабо, скорее гладит ступнёй. Я вижу белую кожу,аккуратные косточки и коротко стриженные, розовые ногти, покрытыебесцветным лаком.
Я начинаю говорить.
- Центральная, - говорю я – Центральная, как слышите? – и самудивляюсь, какую глупость сказал.
- Слышу – чуть приглушенно, отвечает немка.
Если я подниму голову, что я увижу? Любопытство? Удивление?Разочарование? Я не поднимаю взгляд.
- Центральная, фильтры не выдержали. Я ничего не вижу. Полная темнота.Слышите?
- Слышу – с явной растерянностью в голосе отвечает Аня, продолжаяподыгрывать мне.
- Я видел – меня, всё ещё несёт, хотя я и не знаю, что скажу вследующую секунду – Я видел звезду. Её свет, пробил всю мою защиту,все экраны, фильтры, заслоны, стены и рвы – (какие рвы и стены накосмическом корабле, звенит в голове одинокая, мысль и исчезает впустоте, рождающей новые слова).
– Её свет, голубое пламя Сириуса, тепло Солнца, сминающий пространствоблеск Сверхновой, багровая красота Бетельгейзе и бурлящий котёлизлучений бурого карлика. Всё в одном и больше их. Я смотрел на неё иглаза мои сгорели. Я – (боже, что я несу?) – Я продолжаю видеть её ...
- Глаза твои сгорели – тихо, почти шепотом, напомнила мне она.
- Да, но я всё равно вижу. Белый, голубой, красный. Протуберанцы ипятна. И обжигающий ветер, сбивающий с курса, и… Я замолчал. Идиотскиеслова кончились. Надо было поднять глаза, и увидеть, что же я натворилсвоей речью.
Аня стояла надо мной и, поглаживая волосы, смотрела на меня взглядом,не восторженным, как я втайне надеялся, и не презрительным, чегобоялся. Не безразличным и не удивлённым. Она смотрела так, словноувидела меня в первый раз.
- Это было – она спрыгнула на пол – это было, самая глупость, что яслышала в своей жизни.
Я стоял, несколько ошалев от того, потока идиотизма, что вышел из моихуст. Хлопнула дверь холодильника.
- Думаю, нам стоит поесть – вещала она из недр хранилища продуктов,основательно забитого её стараниями – Иначе, совсем ослабеем.
- Но – она вынырнула с целой охапкой пакетов – Но это былооригинально. Хорошо. Мне понравилось – и она улыбнулась
– Звезда говоришь?
20:19
Без подробностей? Хорошо. Мы так, очень осторожно, уточняли чувствадруг к другу. Начав очень издалека и постепенно, кружа в ответах наглупые вопросы, вычленяя главное. Я действительно понравился ей и «ией давно не было так хорошо». Потом она помолчала и добавила,«никогда». Не знаю, предназначалось ли это тихо сказанное слово мне,но, с другой стоны, она могла просто сказать его на своём языке, и ябы гарантированно ничего не понял.
Я рассказал, что и она мне не безразлична. Вот собственно ивсё. Только в нашем фейло мире, выяснение таких невинных подробностей,и без того очевидных, заняло почти полчаса и причинило немного болиобеим сторонам.
Это одна из причин сложности нашей беседы. Мы осознаём, что всёкончится. Уже скоро. Уже вот вот. Я не улечу за ней, притворившисьбагажом. Она не останется здесь, в чужой стране. Мы расстанемся, имаксимум что у нас будет, аська да вёбкамера. А на расстоянии, чувствазатихают. Это её слова, именно затихают, а не умирают. Поэтому, мыбудем просто любоваться друг другом и дальше. Не знаю, что она видит вфейле имени меня, но ведь видит, что-то, и это ей нравится. Мне болеевсего неприятно, что эта ситуация с расставанием может причиняет больей. И похоже начинает причинять, уже.
В конце концов, мы безмолвно условились, всё что дальше и большенашего милования, это будет общее решение. Если кто-то не захочет,ничего не будет. У нас ещё два дня. Двое суток. И утро вторника.
продолжение
@темы: iichan